Иностранцы, жившие в то время в Москве, получили наконец возможность прямых человеческих контактов. И Шарль — работник посольства, и Жан, приехавший учиться в «Мекку коммунизма», сталкиваются с живыми людьми, которые не боятся встреч с ними, и никого из них не сажают за эти встречи.
У Жана, как у большинства французских коммунистов, было идеализированное, возвышенное представление о Советском Союзе, основанное на горячей и искренней, почти фанатичной вере в социалистический путь развития человечества как единственно верный. Он жил этой иллюзией и не прислушивался к доводам Шарля, который пытался открыть ему глаза на советскую реальность. Только когда Жану помешали вступить в брак с советской девушкой, а его частого собеседника студента Сашу выслали из Москвы (правда, не за контакты с иностранцем, а за честную и искреннюю теоретическую работу о социализме «с человеческим лицом»), он наконец остро ощутил разительную пропасть между его пониманием советской жизни и тем, какой она была на самом деле. Слепая вера Жана не выдержала соприкосновения с действительностью. Для него это была страшная трагедия. Он не смог жить без этой веры, впал в полное отчаяние и погиб. В конце романа пришло известие о кровавых событиях в Будапеште, о подавлении порыва венгерского народа к свободе. Несмотря на «оттепель», повеяло холодом.
Судьба Жана предстает в романе не как частный случай, а как своеобразное художественное обобщение трагедии сотен тысяч честных коммунистов, которые приняли утопическую мечту за реальность и любой ценой пытались ее сохранить, несмотря на все факты, опровергающие их представления. Шарль видит главный изъян этой утопии в том, что во имя абстрактной идеи и проекта «светлого будущего» ущемлялась отдельная личность, попирались права человека, создавалось общество, бесчеловечное по своей сути. Достаточно было небольшого поворота к человеку во время «оттепели», чтобы этот изъян стал заметен, что и определило участь Жана Фуршона. Но Шарль не радуется, не злорадствует. Напротив, он считает себя тоже побежденным, ибо не сумел спасти человека, избавить друга от его отчаянья. Следует отметить, что при всем неприятии коммунизма автор (как и его герой) далек от воинственного антикоммунизма, от крайне правой идеологии. Не случайно Шарль не соглашается стать во главе группы правых экстремистов, когда ему это предложил бывший директор его лицея. Он остается на общедемократических позициях, ставит во главу угла свободу личности и стремится в своей деятельности защищать духовно-нравственные ценности общества, которое гарантирует и свободу личности, и плюрализм мнений, то есть он исходит из европейской гуманистической традиции. А одним из важнейших ее элементов является отсутствие войн, мир в Европе. Поэтому немалое значение придает автор в романе встречам Шарля с немецким офицером Зигмундом фон Хартовом, который сначала предстает как оккупант, захвативший его поместье во время войны, а затем как советник посольства ФРГ в Москве. Они становятся друзьями. Герой романа совершает почти символический поступок: приглашает немца к себе в поместье, где тот стоял в свое время с гарнизоном. Этим автор подчеркивает необходимость забыть старую вражду и крепить мир между Францией и Германией, с тем чтобы оба дружеских государства составили в будущем основу новой, объединенной Европы. (Несомненно, в этом эпизоде сказалось пребывание автора в качестве посла Франции в ФРГ.)
Рассмотрение основных тем романа позволяет, как мне кажется, ответить на вопрос, почему дипломат решил выступить в роли романиста. Дело в том, что он явно испытывал потребность высказать несколько серьезных и глубоких суждений о нашей эпохе, о политике, об идеологии и формировании мировоззрения политических деятелей. Художественная форма оказалась для этого наиболее подходящей, ибо она дает возможность сказать гораздо больше, чем публицистическая статья или специальная монография. Особенно когда речь идет о глобальных и весьма актуальных темах: трагедия краха коммунистической идеологии, которую переживают сегодня уже не только отдельные фанатики типа Жана Фуршона, но и миллионы людей, в том числе в странах, до недавнего времени считавшихся социалистическими; защита прав человека, свободы и демократии и при этом неутраченное чувство родины и ощущение причастности к жизни своего народа, воздание должного героям Сопротивления и почтительное отношение к церкви и ее служителям. Произведений с такой идейно насыщенной тематикой почти не встретишь в сегодняшней французской (да и не только французской) литературе. Редко кому приходит в голову сейчас, в наше время, которое получило название «эры пустоты» (в книге Ж. Липовецки с таким названием), в эпоху воинствующего прагматизма и относительности всех понятий, проповедовать необходимость сохранять абсолютные ценности в духовной, нравственной, политической жизни. Может, это и есть защита тех самых «общечеловеческих ценностей», которые ныне входят и в наш политический и нравственный обиход? Во всяком случае, очень поучительно прочесть эту увлекательно написанную, искреннюю и честную книгу. Она поможет лучше понять не только прошлое, но и настоящее как во Франции, так и в нашей стране.