Сегодня с утра народу в редакции было немного, сказывалось вчерашнее вечерне-ночное обсуждение первого пилотного номера, которое закончилось в три часа ночи. Я бы тоже не поперлась сюда в такую рань, но утром я провожала маму в санаторий, а возвращаться домой с Казанского вокзала, который в пятнадцати минутах езды от нашей редакции, смысла не было никакого. В коридоре я сразу наткнулась на задумчивого Колоса, который мне душевно обрадовался, произнеся при этом странную фразу:
— Отлично, вот и ты, я уже заждался.
«Разве мы договаривались о встрече?» — чуть не ляпнула я, но вовремя спохватилась — заместителям генерального директора, ведающим выдачей материальных ценностей, такого не говорят. К встречам с ними все сотрудники должны быть всегда готовы. И все же странно… Да, вчера мы перетрудились и после совещания поехали к Лизе отметить шестой день новой работы, но я себя неплохо контролировала. Или Колос меня с кем-то путает? Кстати, возможный вариант, он тоже вряд ли успел всех запомнить.
— Пойдем, — Колос взял меня за руку, — есть важный разговор.
В кабинете заместителя генерального царил естественный беспорядок — после переезда он еще не успел разобрать бумаги, привезенные с прежнего места работы. Везде стопками лежали папки, книги, а вдоль стен почему-то были расставлены картины, из чего я немедленно сделала вывод, что Колос — интеллигентный человек.
Заметив, что я удивленно таращусь на объемную стопку картин в углу, Колос пояснил:
— Повесим в каждом отделе. Говорят, искусство облагораживает.
Я пожала плечами, будучи просто не в силах комментировать такую глупость: облагораживает кого? Журналистов? Разве можно быть таким наивным?
— Тогда в кабинете Неволяева повесьте, пожалуйста, штучек пять, — попросила я.
Колос засмеялся и подтолкнул меня к креслу. Я сделала пару шагов и только тогда заметила, что за залежами макулатуры в низком кресле сидит человек благообразной наружности, на мой взгляд — несколько слишком благообразной. Если Колос косил под доцента, то этот вполне мог потянуть на профессора: седые виски, окладистая бородка, взгляд умный и цепкий. Да, это он, наш самый главный начальник — генеральный директор Валентин… Валентин… Черт! Не помню его отчества. Как, впрочем, и фамилии. Поругав себя за беспечность — хоть имена начальников могла бы вызубрить, — я вопросительно уставилась на Колоса. Ну?
— Собственно, — не стал томить меня он, — дело к тебе не столько у меня, сколько у Валентина.
Я опять чертыхнулась про себя. Конечно, все наши начальники называют друг друга на «ты» и по именам, оставляя «вы» и отчества подчиненным.
— Слушаю вас, — вежливо сказала я.
— Вас зовут Саша, правильно? — спросил Валентин какой-то и почему-то насмешливо улыбнулся. — И вы много лет занимаетесь криминалом?
— Боже сохрани! — Я испуганно замотала головой, быстренько приняв на вооружение его насмешливый тон. — Я абсолютно законопослушный человек. Или вы намекаете на тот случай, когда я в детском саду украла булочку из буфета? Поверьте, это было один-единственный раз. К тому же булочка принадлежала мне по праву, но меня оставили без сладкого за то, что я отказалась есть манную кашу. Гадкую холодную кашу с комочками. Скажите, разве это справедливо?
— Годится. — Валентин неизвестный кивнул Колосу. — Она мне нравится. Беру.
— Вы собираетесь на мне жениться? — обрадовалась я.
— Нет. — Генеральный директор отрицательно помотал головой. — Я женат. А вас я собираюсь попросить о помощи.
— Нет. — Я приняла скорбный вид. — Нет, ничего не выйдет.
— Почему? — Генеральный опешил.
— Потому что начальство не просит, а дает указания. Я точно знаю.
— Да, верно, — согласился он. — Но иногда начальство принимает человеческий облик. Редко, но бывает. Так что не откажите.
Я кивнула.
— Видите ли, Саша, у меня большие неприятности. Боюсь, связанные с криминалом. Предвижу ваш вопрос — почему я не обращаюсь в компетентные органы?
Я сделала большие глаза и протестующе замахала руками — как, неужели я похожа на человека, способного задать такой глупейший вопрос?