– Северный Путь! – тяжело дыша, сказал мне волонтер. – Вам нужно выбрать Северный Путь. Я прошел его, да, но только во второй раз. Представляете, мне это запретили!
– Запретили?
– Это так говорится. Когда я пришел получать креденсиаль, как вы сегодня, мне попался человек, который…
В его глазах блеснула ненависть.
– Который сказал мне, что я слишком стар! – произнес он резко, словно выплюнул. – Сказал, что я не выдержу этот поход. Из-за него я сначала прошел по Французскому Пути. Но я был в бешенстве, месье, просто в бешенстве! На следующий год я сказал жене: в этот раз пойду по Северному Пути. И я его прошел.
– И что же?
– А то, что у меня, ясное дело, не было никаких трудностей! Тридцать километров в среднем за день, а я не спортсмен!
Наступила тишина. Мне стало немного не по себе: так сильна была вспышка его чувств. Но я еще просто не знал, что такое Путь. Когда этот человек внезапно взял меня за руку, я вздрогнул.
– Идите, месье! – крикнул он мне. – Идите по Северному Пути. Поверьте мне, он самый красивый, самый!
Я поблагодарил его и обратился в бегство, говоря себе, что это паломничество явно занятие для ненормальных фанатиков и что мне лучше проявить благоразумие и остаться на моих горных тропинках. Я твердо решил, что пойду по пиренейскому Высокому Пути.
Однако через восемь дней я шел в Компостелу по Северному Пути.
Я отправляюсь в путь
До Андая я ехал скоростным поездом Национального общества французских железных дорог. Говоря по правде, чувствуешь себя чуть-чуть смешным в снаряжении паломника, когда едешь со скоростью двести километров в час в удобном вагоне. А когда поезд уезжает, оставив тебя одного на платформе, ты чувствуешь анахронизм своего плана. Какой смысл в XXI веке проделывать такой путь пешком? Ответ на этот вопрос далеко не очевиден. Но у вас совершенно нет времени, чтобы развить эту мысль: ветер с Атлантики продувает насквозь пустую платформу, и это холодный ветер, потому что майское тепло быстро рассеивается под его порывами. Все другие путешественники уже ушли, весело катя свои сумки на колесах. Ты немного приминаешь вещи в своем плохо завязанном вещевом мешке, взваливаешь его на спину, и он уже кажется тяжелей, чем был дома.
В этот первый вечер в Андае я ограничился тем, что перешел через вокзальную площадь и поднялся по очаровательной – а значит, туристической – улочке до гостиницы, где я заказал себе номер.
Мне очень хотелось в последнюю ночь перед выходом в путь позволить себе эту роскошь – настоящую комнату в настоящей гостинице, которая имеет голубую вывеску с буквой «H» и звездочкой (звездочка всего одна: надо все же быть скромным). В тот момент, когда ты уходишь из Франции по пути бродяг, нет никаких причин отказывать себе в удовольствии. Незачем отказываться от крошечной комнаты, где пахнет плесенью; от душа, который рассчитан на тощего ребенка; от неприятного хозяина, который зло смотрит на тебя и требует, чтобы ты заплатил сейчас же; от пьянчужек, которые горланят под твоим окном до поздней ночи. Хорошо унести с собой свежее воспоминание о родной стране. Знакомство с андайской гостиницей придало мне бодрости, и я, не закрыв глаз за всю ночь, уже в 7.30 снова оказался на улице. Не теряя времени на осмотр Андая (несомненно, очень красивого города), я направился к мосту Сантьяго. Этот мост – часть автомагистрали; он переброшен через реку Бидассоа и по нему лежит путь в Испанию.
Я помнил очень подробные описания этих мест в путеводителе, который взял с собой и перечитал уже сто раз. Каждый перекресток был мне знаком. Даже скоростные автострады имели для меня свое особое очарование: это были линии с дорожной карты, но дополненные цветом – серой краской асфальта. В эти первые мгновения пути человек еще не осознает, что такое Путь, не может измерить его величину и огромную протяженность. Проходя через Ирун (город на севере Испании. – Пер.), я чувствовал себя так, словно просто был в долгой прогулке и, главное, плохо выбрал место для нее.
Потом я вышел из этого города, но по-прежнему был на ногах. Я купил бутылку воды у ворчливого бакалейщика. Покинув лавку, я понял, что она стоит как раз перед развилкой, после которой Путь идет через поля. Должно быть, все паломники заходят к этому человеку, и их посещения из развлечения превратились для него в часть обычной жизни. Причем в не самую приятную ее часть, учитывая, как мало они потребляют. Я и сам после долгих размышлений решил купить только полбутылки: поблизости обязательно должны быть родники. Бакалейщик горько вздохнул, когда клал в кассу мои тридцать пять сантимов.