Так куда же девалось это свинячье мясо, выращенное согласно строгим социалистическим планам исключительно для военных? Может, оно как-то распределялось в соответствии с военной иерархией? Как-то: сверху вниз? И по пути движения свиной туши на каждой иерархической ступеньке происходит покусочное ее расчленение и незаконное умыкание? Не доказано, но в результате на нижнюю иерархическую ступеньку вымученным шлепком вываливался аппетитный (уже успевший пожелтеть от пота) заветный кусочек свинячьего жира.
А возможно, его, мяса, и не было вовсе. Вероятно, у свинок, вкушающих остатки военной пищи, постепенно атрофировались мышцы, затем у них начинали разрушаться и рассасываться кости, и все эти процессы протекали на фоне ускоренного старения свинячьего организма. Вот и получился в результате аппетитный такой свиной мешочек старого жира, который затем можно разрезать на не менее аппетитные дольки и подать военному на тщательно отсервированный стол. А лучше все-таки перед подачей обжарить. Тогда хоть корку военный сможет заглотить. Заглотить без предательских спазм желудочно-кишечного тракта.
Совхозно-свинячий выползок представляет собой смердящее детище отечественного автопрома, марку которого уже невозможно определить из-за засохших по всей его поверхности помоев. Военные, которым сегодня определили место у «параши», не интересуются марками автомобилей. Их волнуют подходы к большому загаженному снаружи и изнутри баку, кое-как пришпандоренному к грязному выползку. Задача нетривиальная. Необходимо как-то исхитриться, подобраться к разверстой хищной горловине бака по неровной склизкой поверхности выползка и выплеснуть в нее содержимое чана. Не всегда в этой жизни получается так, как кому-то хочется. Осужденные военные временами соскальзывают с тела выползка и больно соприкасаются с землей. Иногда жесткое соприкосновение осуществляется вместе с крепко сжимаемой в руках военного полной чашей благоухающей жижи. В этом случае окружающей среде наносится непоправимый ущерб. «А осужденному военному разве не наносится?» — может спросить растроганный в сентиментальности своей читатель. Отвечаю — нет, не наносится. Во-первых, то агрессивное вещество, в которое соскользнувший военный только сейчас окунулся, входит в его дневной рацион. Во-вторых, военного, пусть даже и осужденного, отмыть гораздо легче, чем окружающую его среду. Только сделать это надо сразу же. А где можно сразу? Да на той же кухне. Соскользнувший военный выныривает среди созданного им обширного зловония и уверенно, классическим вольным стилем достигает границы зоны загрязнения. Далее, не останавливаясь, трусцой в «мойку» и нырь в специальную ванночку, дабы продолжить свои плавательные упражнения между склизкими бачками-кастрюльками, потому как бачково-кастрюлечная ванночка — это единственное место, где почти всегда можно обнаружить горячую воду в приемлемом для плавания количестве. На остальную территорию компактного проживания военных горячая вода подается только в выходные и праздничные дни. Однако подается эта редкая гостья, эта дышащая вожделенным теплом водичка в непригодные для стильного плавания военных узкие металлические раковины — использование душевых установок на территории компактного проживания военных было в те далекие времена строго запрещено.
Но еще прискорбней для нашалившего военного было попасть в наряд по столовой на всегда вакантную, а если даже и занятую, то очень легко всегда уступаемую, расстрельную должность сервировщика. Эта должность была придумана особо продвинутыми в своих фантазиях военноначальствующими с целью привития военным устойчивых навыков культурного поглощения так называемой пищи. Для достижения этой внешне благородной цели так называемый сервировщик обязан был выполнять функции некоего военного официанта. Рожденный в любви к банальной показухе, свойственной большинству военноначальствующих, сервировщик обязан был тщательно отсервировать столы, топорщащиеся белыми накрахмаленными салфетками, экзотическими ресторанными приборами, изготовленными исключительно из нержавеющей стали, и стремиться выполнять все пожелания военных в ходе поглощения ими несовместимой с органами пищеварения эрзац-еды (в среднем около 90 % обучаемых военных за пять лет обучения приобретало хоть какое-нибудь, но обязательно хроническое заболевание желудочно-кишечного тракта). Но военноначальствующих никогда такие мелкие в интимности своей подробности не интересовали. Им всегда было совершенно безразлично, что же там плещется в бачках-кастрюлях, принесенных военным все тем же сервировщиком и что же это принесено военным в этих красиво разрисованных гжельскими мастерами тарелочках. Глаз военноначальствующих всегда радовался безупречному равнению бачков-кастрюлек друг на друга и строгому порядку размещения отливающих серебром приборов на поверхности столов.