Если честно, Мэллори вообще не хотела больше писать, но ни за что не призналась бы в этом ни Тане, ни Фэй и Кендалл, ни дорогому психотерапевту с Парк-авеню, ни до тошноты образцовому супругу.
Раньше она просто садилась, включала компьютер, и слова и образы сами текли из колодца ее души. Однако колодец пересох — из него больше ничего не текло и не сочилось. Теперь каждое слово давалось ценой неимоверных усилий, безумно много времени уходило на создание каждого образа, хоть немного отличающегося от придуманных ранее. Чтобы вдохнуть в образ жизнь, опять-таки требовались слова.
Господи, ну почему она смотрит в окно?! Среди узловатых ветвей дуба вдохновение ищет?
С кухни донесся шорох, и Мэллори пожалела, что была резка с Крисом. Может, стоит помириться с ним, в кои веки проявить инициативу и затащить его в постель?
Это куда приятнее, чем выжимать из себя очередную двадцатистраничную порцию! Да и вообще: воскресенье создано, чтобы заниматься любовью.
Нет! Мэллори включила компьютер и вытащила из кейса ноутбук. Профессиональный писатель должен относиться к работе ответственно. Чтобы сдать роман в срок, нужно делать по двадцать страниц сегодня, завтра и каждый следующий день. О количестве слов, которые нужно написать, лучше не думать: руки опустятся.
Писательство — ее билет в мир финансового благополучия. Об этом забывать нельзя. Ни в коем случае.
Мэллори подняла пальцы над клавиатурой и загадала желание: вот бы нащупать внутри себя творческую жилку! Загадала и тут же упрекнула себя: ну что за мысли! Если жилки нет, придется ее найти. Ждать вдохновения некогда; желание писать может не вернуться никогда, значит, она прождет впустую. От ее бездействия исчезнет и чудесная жизнь, и чудесные вещицы, наполняющие чудесный дом. Ни один здравомыслящий человек не допустит, чтобы это случилось во второй раз.
Мэллори решительно расправила плечи. Она не может позволить себе бояться. И исписаться тоже!
Мэллори Сент-Джеймс выбросила из головы страдающего на кухне мужа, страдающую в Атланте подругу и дурманящий аромат оссо-букко. Женщина, некогда именовавшаяся Мариссой Темплтон, опустила пальцы на клавиатуру и начала печатать.
Глава 5
Книги сами выбирают своих авторов; процесс написания книги не является полностью рациональным и сознательным.
К сожалению, обморок — лишь временное спасение, нельзя им регулярно пользоваться. Впрочем, в воскресенье вечером, придя в себя на кровати, куда ее уложил муж, Кендалл подумала, что современницы Скарлетт О'Хара то и дело лишались чувств не только из-за туго затянутых корсетов, но и из-за многочисленных неразрешимых проблем.
Нечто подобное случилось с Кендалл. Разваливающаяся карьера, разваливающийся брак плюс ежеминутно растущий список других неурядиц — такого ей не вынести.
Если бы дети жили дома, а книги успешно продавались, она попыталась бы поговорить с Кэлом или повела бы его к семейному психологу, чтобы спасти двадцатитрехлетний брак.
Но все вокруг рушилось, причем одновременно, и Кендалл боялась говорить с Кэлом. Возникло дурное предчувствие: если начать разговор, муж, пожалуй, закончит его словами: «С меня хватит. Прощай!»
Когда Кэл поднял ее с пола, Кендалл пришла в себя ровно настолько, чтобы не позволить ему вызвать доктора или отвезти ее в больницу. Сославшись на усталость, она прилегла на кровать и притворялась спящей, пока не задремала по-настоящему. Сейчас она лежала без сна рядом с мирно храпящим мужем и гадала, как быть дальше. Никаких мыслей не появлялось. Кендалл выбралась из постели, прошла в комнату Мелиссы в дальнем конце коридора, заперла дверь, упала на дочкину постель и уже на заре уснула.
В восемь утра ее разбудил громкий стук в дверь.
— Кендалл, ты там? Как ты себя чувствуешь?
Проснувшись лишь наполовину, она лихорадочно обдумывала следующий ход.
— Кендалл, как ты? — Кэл дергал несчастную дверную ручку.
Молчание.
— Нам нужно поговорить.
Разговаривать она не желает — это единственное, что Кендалл знала наверняка.
— Сегодня я должен составить отчет для Брайера, — начал Кэл, снова не дождавшись ответа, — но я не уйду, пока ты не скажешь, что нормально себя чувствуешь.
— Я нормально себя чувствую, — эхом повторила Кендалл и стала ждать, когда он отправится на работу.
— Постараюсь вернуться к десяти. Хочу кое-что тебе сказать.
«Вероятно, то самое, что я не желаю слышать», — подумала Кендалл.