За пять лет до своей кончины, в тот год, когда скончался о. Иоанн, о. Георгий принял великую схиму с именем Иоанн (скорее всего - в честь св. Апостола и Евангелиста Иоанна). Постриг его о. Василий с благословения патриарха Мелхиседека. Возможно, что и архимандрит Иоанн тайно был великосхимником, ведь он прожил на Афоне 17 лет, а там нередко постригают монаха сразу в великую схиму, или, по крайней мере, вскоре после пострига в малую, дают и великую. Вполне вероятно, что схимник Иоанн, находясь при кончине своей святой жизни, благословляя о. Георгия, завещал ему и великую схиму, и настоятельство, и имя даже, которое носил, так что в этом еще раз прослеживается глубочайшая взаимная любовь и духовная близость этих отцов; действительно "душа в душу" жили два этих святых человека. И похоронены они оба рядом, с восточной стороны храма: оба архимандриты, оба Иоанны, оба (вероятнее всего) великосхимники, оба, безусловно, райские жители, исповедники, труженики, молитвенники. Скончались оба в одном и том же возрасте - в 75 лет.
Мы верим, что и ныне ярко и радостно горят пред Богом две эти неугасимые лампады, чувствуем, как тепло и свет от них всегда изливается на нашу обитель. Вечная вам память, святые отцы!
Молите Бога о нас!
Примечания:
1) Обычно иероманахи не совершают Таинство Брака, но наши отцы вынуждены были сделать некоторое отступление от правил: это было время, когда многие христиане не могли свободно прибегать к Таинствам в храмах города ввиду преследований со стороны властей, потому шли в монастырь и тут уже отказывать им было нельзя.
2) По древнейшему святоотечественному преданию монахи всегда совершенно воздерживаются от мясной пищи.
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ОБИТЕЛИ
Хотя с отшествием старцев Бетания на время опустела, как бы лишилась теплившейся в ней жизни, осиротела, но не умерла совсем, она просто опять уснула зимним сном: умолкли духовные песни и молитвенные возгласы под сводами храма, покрылись пылью иконостас, аналои, подсвечники, стала зарастать кустарником и крапивой расчищенная под огороды и сады земля, стали ржаветь крыши, и по древним фрескам побежали струйки дождевой воды. Сторожил здания живущий в двух километрах от обители престарелый крестьянин: он снес все иконы и книги в одну из комнат дома, сложил там же и церковную утварь и закрыл все на замок. По-прежнему приходили туристы, однако теперь - только для того, чтобы осмотреть заброшенный, но "любопытный памятник архитектуры". Затем пришли и вскоре сделались тут "хозяевами" реставраторы и искусствоведы. Началась исследовательская работа над фресками, была проведена некоторая реставрация каменной обшивки стен, перестроена крыша храма, подремонтирован дом, где жили когда-то монахи, а теперь поселились художники и рабочие. Престол был сдвинут в угол храма и завален разным хламом; иконостас, иконы вынесены, и вся внутренность застроена лесами из необструганных сосновых бревен. Интерьер храма стал напоминать темную и сырую пещеру. Это пришлось по вкусу лесным птицам и животным. В храме поселились филины и летучие мыши, жуткие их крики, усиливаемые акустикой, неслись по ночам из дверей и окон церкви, те, кому случалось в те годы зайти внутрь, попадали как будто в страшный густой лес, наполненный таинственными животными. Вход в древнюю святыню теперь зиял пугающим черным пятном, обдавая проходящего мимо могильным холодом и каким-то давящим чувством скорби. Да в храм почти и не заходили - там было крайне неуютно и ничего нельзя было рассмотреть из-за темноты. Так и складывалось невольно на языке: "Мерзость запустения, стоящая где не должно".
Так прошло 15 лет... В 1978 году Святейшему и Блаженнейшему Патриарху Илие II буквально чудом удалось послать в Бетанию двух монахов. Все еще атеистические власти опять-таки каким-то чудом согласились на это, хотя в то время, казалось, и речи не могло быть, чтоб открыть в Грузии какой-либо еще монастырь. Но Бетания и на этот раз оказалась исключением и стала первым мужским монастырем, открывшимся после долгой духовной зимы, первая она вернулась к жизни и пустила весенние почки, как предвестница грядущей оттепели. Только к концу 80-х годов - через десять лет после открытия Бетании наметились значительные перемены в государственном строе и обществе, изменилось отношение властей к Церкви, стали возрождаться храмы и монастыри. Но до той поры в Грузии Бетания оставалась местом по-своему единственным и исключительным, радостным и утешительным прибежищем для многих и многих верующих.
Надо заметить, что к этому времени на арену жизни выступило новое поколение людей, значительно отличающихся от своих родителей, дедушек и бабушек. Это - поколение людей, выросших в некотором материальном довольстве и неге, избалованных вседозволенностью, воспитанных в условиях абсолютного духовного вакуума, не знающих и не желающих знать таких понятий как долг, нравственность, стыд и совесть, семейных, общественных обязанностей; поколение, которое известный христианский мыслитель XX века американский священноинок Серафим Роуз называет поколением "мне!", то есть людей беспредельно эгоистичных, душевно расслабленных и крайне сладострастных. Это поколение людей, потерявших всякие ориентиры, во всех направлениях и на всех уровнях жизни, потерявшее с ранних, буквально с младенческих лет детскую непосредственность, простоту и целомудрие, вкус к жизни, к добру, к какой бы то ни было упорядоченной деятельности, живущее лишь самыми яркими, самыми "щекочущими" ощущениями и переживаниями, которые только может предложить окружающий мир. Если их родители еще тешили себя какими-то ложными идеями, стремились к высоким целям, то они, громко осмеяв их наивность, сами ничего стоящего в этой жизни найти не сумели. Страшнейшая пустота и бесцельность, злое насмешничество и не знающая пределов распущенность нрава стали основными чертами, характеризующими современную молодежь.