Могучая натура художника преодолела и этот взрыв отчаяния: через короткое время после «завещания» композитор уже поглощен работой над «Героической симфонией», этим величественным произведением, дышащим революционной страстью.
Возвращаясь к 1801 году, следует отметить, что во всех остальных отношениях Бетховен мог считать себя удовлетворенным. Слава его росла. Материальные дела шли хорошо. Князь Лихновский предоставил ему ежегодную пенсию в шестьсот флоринов. Каждое новое произведение предлагали издавать несколько фирм («…шесть, семь и еще больше издателей хотят издать каждое мое произведение. Со мной более не торгуются: я требую, и мне платят»). Бетховен мечтает поселиться вновь на Рейне, хочет помогать своим искусством беднякам. «Вы меня увидите не только выросшим в отношении искусства, но также лучшим и более совершенным человеком», пишет он Вегелеру. Словом, все было бы отлично, если бы не «завистливый демон», поразивший самое уязвимое место — его слух.
Но осенью 1801 года недуг еще только зарождался. Бетховен был полон надежд и бодрости. Жизнь улыбается ему. Он признается Вегелеру, что любит «милую, чудесную девушку» и любим ею. Он помышляет даже о браке, несмотря на то, что эта девушка принадлежит к аристократии. Но он утешал себя тем, что будет концертировать, «приобретет деньги и славу», добьется независимости, и тогда брак станет возможным.
Девушка, вызвавшая столь пылкие чувства Бетховена, была на редкость неподходящей кандидаткой в супруги Бетховену. Это была его семнадцатилетняя ученица — графиня Джульетта Гвиччарди, недавно приехавшая в столицу из провинциального города, кокетливая, бойкая, но пустая и легкомысленная барышня, обладавшая хорошими музыкальными способностями. Неудивительно, что Джульетта пожелала брать уроки у кумира венской аристократии, тем более, что Бетховен с 1800 года был близок с кузеном и кузинами девушки, молодыми венгерскими графами Брунсвик[77]. Он импонировал Джульетте своим именем, музыкальным гением и даже своими странностями. При всей строгости взглядов, Бетховен был неравнодушен к женской красоте и никогда не отказывался давать уроки молодым красивым девушкам. Не отказался он и на этот раз. Денег за занятия с Джульеттой он не брал, и Джульетта дарила ему рубашки — под тем предлогом, что она их собственноручно для него вышивала. Во время уроков композитор нередко бывал раздражителен и даже швырял ноты на пол, но тем не менее он быстро поддался очарованию своей сиятельной ученицы. Увлечение, по-видимому, было взаимным. Лето 1801 года Бетховен провел в Венгрии в имении Брунсвиков — Коромпа и Мартонвазар. До сих пор там сохранилась беседка, в которой, по преданию, была написана «Лунная соната», напечатанная в 1802 году, с посвящением Джульетте. Лето, проведенное с Джульеттой, было счастливейшим временем для Бетховена.
Джульетта Гвиччарди. (Из книги Р. Роллана «Бетховен. Песня возрождения».)
Но вскоре все изменилось. Появился соперник — молодой граф Галленберг, мнивший себя композитором. Происходя из обедневшей аристократической семьи, Галленберг решил сделать музыкальную карьеру, хотя и не обладал достаточными данными для этого. Пресса отмечала, что увертюры «некоего графа Галленберга» столь рабски подражают Моцарту и Керубини, что в каждом отдельном случае можно указать, откуда именно он брал тот или иной музыкальный оборот. Но Джульетта была несогласна с прессой. Легкомысленная графиня не на шутку увлеклась молодым графом и его сочинениями, искренно верила, что «талант» Галленберга не находит признания из-за интриг. Она отдавала предпочтение Галленбергу перед Бетховеном не только как претенденту на ее руку, но и как музыканту.
В 1802 году между Бетховеном и Джульеттой произошло охлаждение, а в следующем году она вышла замуж за Галленберга и уехала в Италию. Материальное положение Галленберга не улучшалось, и графиня не постеснялась позднее обратиться к Бетховену за денежной помощью. Но увлечение Джульеттой прошло, и композитор стал с презрением относиться к своей бывшей возлюбленной[78]. О глубоком, длительном чувстве к Джульетте говорить не приходится. Нужно удивляться близорукости некоторых бетховенских биографов, наделяющих Джульетту «роковыми» чертами, приписывающих ей глубокое влияние на творчество Бетховена (образ Леоноры, «Аппассионата») и, наконец, отожествляющих маленькую кокетку с «бессмертной возлюбленной».
77
См. прекрасный очерк Ромэна Роллана «Сестры Брунсвик и их кузина из «Лунной» («Бетховен. Великие творческие эпохи», т. VII, изд. «Искусство», 1938 г.).
78
Много лет спустя Бетховен сообщил Шиндлеру, что Джульетта, возвратясь в Вену, где ее муж получил должность директора театра, приходила к нему и была готова возобновить прежние отношения. Но композитор сурово и презрительно отверг ее домогательства. Известно, что Джульетта во время Венского конгресса была в связи с саксонским посланником в Вене, графом Шуленбур-гом, и состояла на секретной службе у неаполитанского королевства. В Вене она шпионила в дипломатических салонах.