Тонуи Блу
Уорент -- офицер
Уилкс -- капрал
углепластик
Университет Мицубиси
Улширская линия
Уолтерс -- (2-ой офицер)
Уотер -- улица
Ферро -- пилот-капрал -- (планета)
Фрост -- рядовой
фальшпол
Франкел -- доктор
Фокс -- взвод
Филипс -- генерал
холодильные камеры
Хадли
Хикс -- старший капрал
Хадсон -- техник, капрал
Хэннэх -- доктор (она)
Хададжи Эмиль Антон
Хустонская лаборатория
ховеркар -- машина на воздушной подушке
хрономы
Хатчек
Хевкинс
Церковь Непорочного Зачатия
Чужой
Чед дядя
Чу (Квэн ... Лин)
Чин (он)
Шкала Крайера
шкала Эрвайна-Шлейтлера
Шефер -- полицейский, партнер Раше -- Дач (имя) брат
Шерри -- жена Раше
Эш -- офицер-исследователь
Энн -- жена Расса Джордана
Эйпон -- старший сержант
Эллис
электробол
Эмиль Антон Хададжи
Эмерсон
Эдди
Эльмир
Эшевера
раздел В2 рейсовых директив компании
CMGS
DAS/DCS
TACS
ATMDC
ECIU
57 лет сна
четыреста пятнадцатый
LV-426 -- планета с Чужими
Альфа один-ноль-ноль-ноль-два-четыре-девять
E-suit (Environment suit) -- защитный костюм
IO-CA -- заряд такой
комната V4
А-1/а -- форма допуска
регистрационный номер 342544-А (редакция II)
допуск ТС-1
меморандум 385769, 1/А, редакция II
EPX
Дело 23325 -- Мария Гонзалес
Дело 232337 -- Томас Калл
Дело 232558 -- Т. М. Дункан
Дело 232745 -- С. Локвуд
М41-Е -- карабин
М40 -- граната
5 апреля 2092 -- старт "Бенедикта" с космодрома "Тувумба" 1-4 отделения взвода Фокс роты Эйбл 1-й особый дивизион Второго Колониального Корпуса Морской Пехоты
К-014 -- вылетел 05/04/92
Глава 1
Этим летом Нью-Йорк изнемогал от ужасной жары. Заходящее солнце полыхало в миллионах окон оранжевым огнем. Асфальт и бетон плавились. Потоки раскаленного воздуха, не принося свежести, колыхались над улицами.
Любой полицейский знает, что ухудшение настроения прямо пропорционально повышению температуры. И без того нелегкая жизнь жителя большого города становится еще тяжелее при сорокаградусной жаре и девяностопроцентной влажности, особенно если кондиционер сломан или его вообще нет.
Ссору, которая в феврале завершается выяснением отношений или просто ворчанием, не так просто закончить, когда дышишь обжигающим воздухом, пропитанным выхлопными газами и зловонием гниющих отбросов.
Насекомые, не слишком досаждающие прохладным весенним днем, садятся на прилипшую от пота к спине рубашку и зудят, зудят, пока не ухитришься почесаться.
Именно насекомые доканали Ала Наполитано, доведя его до преступления. Впрочем, нет: с этими маленькими бессмысленными занудами у Ала были бы все шансы справиться, если бы не пропавшая из холодильника последняя банка пива, не скопившаяся в раковине гора немытой посуды и не грохот уличного движения, врывающийся в широко распахнутые окна пополам с вонью помоек. Но даже и не это стало последней каплей, переполнившей терпение Ала. Дело в том, что перед телевизором сидела Роза с пультом в одной руке и последней банкой пива в другой, и -- Господи, прости! -- она ее не допивала, давая пиву нагреваться. Что за бесполезный перевод добра? Насекомые по сравнению с этим -сущие пустяки. Они, конечно, действовали на нервы Алу, но не настолько, даже вместе с жарой...
Вот если бы Роза смотрела "Покупки на дому", с этим вполне можно было бы смириться. Стерпеть идиотские шоу намного труднее, но и их, пожалуй, Ал смог бы перенести, и даже, возможно, подсел бы к телевизору. Но Роза смотрела "Зеленые акры". Какой-то дрянной кабельный канал транслировал этот романтический бред снова и снова, но жена не переключала на другую программу и даже не убавляла звук. Ей, видите ли, хотелось, чтобы звук телевизора перекрывал грохот уличного движения. И так продолжалось до тех пор, пока не зазвучала такая назойливая, такая невероятно неуместная песенка. Вот тут-то нервы Ала окончательно сдали. Он прекратил эту пытку, расстреляв в упор из ружья двенадцатого калибра и Розу, и телевизор.
Детектив Раше, появившийся, чтобы арестовать Ала и тем самым внести свою лепту в дело защиты мира, смотрел на забрызганные кровью останки телевизора и Розы, а Ал ему все объяснял.
-- Вот псих, -- пробормотал про себя Раше. -- А мне так нравятся "Зеленые акры"...
Когда полицейские забрали Ала и повели на улицу, кровь жены все еще алела на его пропитанной потом майке, а врачи "Скорой помощи" собирали на носилки то, что осталось от Розы.
Раше дал возможность Алу высказаться, шел рядом и выслушивал все, что излагал убийца. Он не ожидал услышать ничего нового, но все-таки надеялся, что бедный придурок ляпнет что-нибудь, что можно будет использовать в заключении о его невменяемости. Однако все, что говорил Ал, было достаточно разумно.
-- Впервые целую неделю у нас выдался свободный вечерок! -- воскликнул Ал, выходя из дома. -- И надо же ей было смотреть именно это, Господи! Когда я услышал "свежий воздух, Таймс площадь", внутри у меня прямо оборвалось!
Раше вытер с шеи пот уже основательно промокшим платком. Конечно, в радиусе двадцати миль вокруг Таймс площади нет никакого свежего воздуха -- ну так и что из этого?
-- Все только и знают, что врать, -- отозвался он.
Он ненавидел убийства. Большинство из них похоже на это -никакой тайны, ничего непонятного, просто забывшийся на мгновение несчастный неврастеник. Детективу ничего не оставалось делать, кроме как прибраться на месте происшествия -- а кому нужен для этого детектив?
Он ненавидел убийства.
Сейчас Раше увлекался работой с торговцами наркотиков. Тут можно сделать что-то действительно полезное, например, не выпустить наркотики на улицу, а не потеть, словно боров, бессильно разводя руками, когда уже слишком поздно помочь. Тут спасаешь детей, может быть, таких же детей, как и его собственные сыновья, спасаешь жизни, а не просто смотришь на пристреленных домохозяек.
Хочется иметь дело с борцами, достойными противниками, а не с какими-то глупыми болванами со стеклянными глазами, у которых хватает ума только на то, чтобы отбросить ружье, когда в дом врываются полицейские. Чтобы распутать цепочку, тянущуюся от наркотиков к их производителям, понять, кто важен и кто незначителен, узнать, где и когда следует появиться, необходимо настоящее следствие; необходимо мужество.