Фантазия понесла Красновидова, и кабинет Бурова на какой-то миг обернулся театральной сценой; разыгрывалась захватывающая дух драма: лес, бой. И эти вот таежные ребята в полушубках и кирзовых сапогах, задубелые, злые, с воспаленными от мороза и усталости глазами, лежат в окопах. Огонь. Взрыв! И с рокотом вырывается в поднебесье гигантский, силою в сто атмосфер, фонтан. Нефть!!! Крики «Ура!» Где это? На передовой? Прорван фронт? Прорван!
Бой длился четверть века. Бойцы коченели в сугробах, тонули в болотах, гибли от комаров и гнуса, валили лес, рыли траншеи, бурили версты, сотни верст, в теле непокорной промерзшей земли, жевали без соли конину, лосятину, хлебали, тошня, болотную гниль. Забытые, заброшенные, без вести пропавшие… Взрыв. Скрежет и лязг. И в небо летят невесомые макароны стальных скважинных труб. Плюется земля и не пускает в недра, сопротивляется. Врешь! Распахнутся, земля, твои недра, потечет из чрева твоего черная кровь. Будут ребята, обезумев от радости, умываться, бултыхаться в потоках ее.
Пир.
На пиру в бутылях нефть. Не спирт. На этикетках: «3-й куст, буровая №…», «5-й куст, начбур…», «8-й куст, геолог…» Первый тост — символический глоток за нефть. Второй тост — за нефть. Третий, пятый, десятый — только за нефть, за нее, голубушку. Пейте, герои.
Жаркий пламень, разжегший воображение художника, формировал образы, строчки, мизансцены. Новый феномен заслонил «Искру», почти готовым рвался уже на сцену, к зрителю: загорись, ощути себя, зритель, в этом феерическом пламени. Это про вас, ребята. Узнаете? Вспоминаете? Вы дымили в кабинете у Бурова. Требовали, решали, отстаивали… Узнаете?
— Олег! — гаркнул Борисоглебский. — Ты где?
— Я здесь, — очнулся Красновидов.
— Выкладывай.
Олег пошел напропалую:
— Филиал нам нужен, Сергей Кузьмич. Вопрос стоит о выходе театра «Арена» на арену в полном смысле слова.
— От вас всего можно ожидать.
Буров не удержался от улыбки.
Но Красновидов был серьезен и предельно взволнован, словно стоял перед альтернативой: жить или умереть.
— Скажите, Сергей Кузьмич, проект крутогорского стадиона типовой? — спросил он.
— В принципе да, — ответил тот, еще не понимая, куда он клонит, — с небольшими дополнениями. Первое мая хотим отметить на стадионе.
— С дополнениями — в затратах? — спросил Красновидов.
— Именно.
— Новые дополнения исключены?
— Если они необходимы и не исказят архитектурно-инженерного замысла.
— Не исказят, — решительно сказал Красновидов. — И затраты невелики, а окупятся с лихвой.
— А в чем суть? — спросил Сергей Кузьмич.
— Суть в том, чтобы приспособить стадион и для театрализованных действ.
Красновидов встал. Он волновался.
— Построить специальные конструкции для поддержки сценического квадрата на высоте примерно пяти-шести метров от земли. Легкие, из прочного металла. Декоративно они должны хорошо смотреться и безупречно, бесшумно действовать. Сценическая площадка должна быть прозрачной.
Буров расширил глаза:
— Прозрачная сцена?!
— Представьте.
Красновидов пришел к Бурову с готовым проектом. Сделаны расчеты по масштабам, подсчитано, во что это приблизительно выльется по финансовым затратам. Но главное — это прозрачная платформа сцены. Она ему уже снилась, он мысленно видел на ней декорации, всю оснастку будущего спектакля. Подсвеченная снизу и со всех сторон рассеянным светом прожекторов, она будет ощущаться невесомой, парящей над землей, позволяющей достигать художественных эффектов, каких не осуществить на сцене, с трех сторон закрытой от зрителя. Простейшие мизансцены в этих условиях воспримутся ярче, убедительней, жанровые приемы действа прочтутся по-особому оригинально. Иной формы воплощения задуманной постановки он уже не представлял.
Красновидов бросил взгляд на Бурова, проверяя, какое впечатление он произвел на секретаря новой своей затеей, продолжал уже более уверенно:
— В осенне-зимний сезон спектакли, естественно, будут идти в закрытом театре, в весенне-летний — на двух площадках.
Буров выслушал Красновидова со смешанным чувством. Глубокое почтение к горячему, неутомимому человеку, доходящему в делах, касающихся театра, до самозабвения, и искреннее желание и в этот раз оказать поддержку. Но аппетит художественного руководителя уж как-то не сообразовывался с реальными возможностями. Парить в облаках прекрасно. Но надо иногда опускаться на землю. Актеры в напористости не уступают геологам, подумалось ему. Ценная черта, необходимая — не знать преград в своих дерзаниях. Святое побуждение всех мечтателей, приводящее их часто к разочарованиям.