Если в позиции военных 1938–1940 годов при желании можно узреть элементы саботажа, то относительно действий на Востоке очевидно: военное руководство Германии расходилось с политическим руководством не по вопросу целей, а во взглядах на способы их достижения. Даже нацистские методы ведения войны не вызвали протеста у военных. Сдержанно возмутился лишь начальник военной разведки адмирал Канарис, остальные проглотили и «Приказ о комиссарах», и «Приказ об особой подсудности в зоне „Барбаросса“». Лишь приказы о тотальном уничтожении евреев вызвали сдержанное недовольство, да и то скорее потому, что возлагали на армию дополнительные и не особенно приятные функции. Впрочем, это не помешало Манштейну потребовать от шефа «айнзатцгруппы D» Отто Олендорфа, чтобы снятые с убитых евреев часы были переданы в распоряжение его штаба для награждения отличившихся офицеров — тем самым поставив себя на уровень банального мародера… Да и в своих мемуарах уцелевшие генералы не приписывали себе борьбы с режимом — они искренне доказывали, что хотели только выиграть войну, а Гитлер им мешал…
Трудно представить себе, что Гудериан не понимал, что нельзя наступать на Москву, не ликвидировав мощную группировку советских войск под Киевом, все еще нависавшую над правым флангом группы армий «Центр». В итоге мы вынуждены предположить, что либо германский генералитет действительно обладал отвратительным стратегическим мышлением («Мои генералы совершенно не разбираются в военной экономике!» — в сердцах воскликнул Гитлер), либо реальной подоплекой оппозиции военных «повороту на юг» была некая борьба в германском военном руководстве, невидимая глазу современных историков.
И в том, и в другом случае германская военно-политическая машина неожиданно рисуется в совершенно непривычном свете: вместо единого, идеально работающего механизма мы видим отсутствие дисциплины, некомпетентность и тотальную политическую грызню, а вместо всемогущего фюрера — задерганного истеричного коротышку-рейхсканцлера, пытающегося добиться выполнения своих приказов и совсем не уверенного в том, что поступающие к нему доклады отражают реальную действительность, а не являются фальшивками…
Чтобы эта картина сложилась воедино, следует понять одну важную вещь: в 1933 году к власти в Германии пришла коалиция, состоявшая из весьма разнородных сил: «революционного» нацизма, военных и крупного бизнеса. Нацисты обладали массовой поддержкой, деловые круги — финансами и контролем над экономикой, военные — силовым аппаратом рейхсвера и традиционным влиянием в элите общества: отставные генералы традиционно занимали посты «силовых» министров, входили в руководство большинства политических партий, часто становились канцлерами, а фельдмаршал Гинденбург с 1925 года являлся рейхспрезидентом.
Ни одна из этих сил не имела возможности удержать власть в одиночку при противодействии остальных. Коалиция же была средством достижения общих целей: все ее участники были едины в том, что следует наконец-то установить в стране внутреннюю стабильность, обеспечить Германии внешнюю экономическую экспансию (прерванную поражением в Мировой войне), а в перспективе — добиться и прямого военного реванша.
Безусловно, разные участники коалиции имели разные взгляды на приоритетность указанных целей, а также на методы их достижения. Именно это и вызвало борьбу внутри коалиции, не закончившуюся даже с началом Второй мировой войны. Но в любом случае не может быть и речи об однородности и «тотальности» нацистского государства. Следует признать: цели нацистов были не только их целями, в той или иной степени они разделялись всеми политическими силами Третьего Рейха.
При этом изначально нацисты были всего лишь младшим партнером в этой коалиции, а само возведение Гитлера на пост рейхсканцлера было обеспечено двумя важными акциями военных. Первая из них имела место весной 1932 года, когда прусская полиция (в то время контролируемая социал-демократами) получила доказательства подготовки нацистскими военизированными формированиями вооруженного мятежа. Прямолинейный и решительный генерал Вильгельм Гренер, занимавший одновременно пост министра рейхсвера (то есть военного министра) и министра внутренних дел, издал приказ о запрещении СА и СС, и тут же столкнулся с обструкцией своих подчиненных: командующего сухопутными войсками генерал-полковника Курта фон Хаммерштейн-Эквордта и командующего 1-м военным округом (Восточная Пруссия) генерал-лейтенанта Вернера фон Бломберга. Против запрета нацистских боевиков выступили также командир 2-й дивизии Федор фон Бок и командир 3-й дивизии фон Штюлпнагель — интересно, что именно они позднее приобрели репутацию «оппозиционеров» гитлеровскому режиму.