Убежище «Ордена» располагается в новой высотке недалеко от центра города и занимает его полностью. От подземных этажей с паркингом собственных машин, до пентхаусов с личными апартаментами и офисов всех видов. Лави проводит его по основным этажам, болтая без умолку обо всем, что показывает, но при этом не говорит ничего ценного или компрометирующего, как отмечает про себя Аллен. Что ж, он не в обиде, своя банда – она и есть своя, и расшаркиваться перед чужаками здесь никто не будет. Очевидно, Лави принял его за «своего», раз уж Аллен является частью жизни Тикки, но открывать все свои секреты так быстро не намерен.
Пресловутая статуя оказывается заныкана на одном из верхних этажей в большом рабочем кабинете. Лави седлает мустанга и тут же оказывается где-то в прериях с воображаемым луком и стрелами и вполне реальным боевым кличем. Аллен уже не может смеяться и только вытирает подступающие слезы, а Лави, периодически сверзаясь со скользкой спины, настойчиво седлает непокорного опять.
– Тебе не надоело, глупый Кролик? – слышится стальной голос в перерыве между схватками с туземцами. – Я сотню раз предупреждал тебя.
Аллен и Лави оборачиваются на голос. Лави лихо спрыгивает и демонстративно отряхивает штаны.
– Ну, Юу, тебе разве жалко лошадки? – паясничает он, а названный Юу свирепеет еще больше.
– Не смей называть меня по имени, Кроль. Иначе прикажу Джерри приготовить из тебя гуляш, – он гневно сверкает глазами в его сторону и поджимает губы.
А у Аллена от этого голоса кровь закипает в венах. Его в мгновение ока обдает жаром с головы до ног, а потом точно так же бьет ознобом, с которым приходит паника, удивление и нервная дрожь. Высокий парень с длинным хвостом иссиня-черных волос идет от входа к столу с бумагами и компьютером. Под сурово нахмуренными бровями сверкают темные миндалевидные глаза. Он чуть старше Лави и пошире в плечах, но его фигура выглядит идеально подтянутой.
– Каннибал ты, Канда. Видишь, с кем приходится работать? – сокрушается Лави Аллену.
– А мне нравится гуляш, – ляпает первое, что приходит в голову, Аллен и пытается собраться с мыслями. Ему нужно срочно вернуть над собой контроль.
– И ты, Брут? – смеется Лави, украдкой кидая на него взгляд, и представляет Канде. – Это Аллен Уолкер. Весьма и весьма перспективный молодой человек, который нынче работает на нашего банкира. А это Канда Юу – наш любимый босс.
– Будем знакомы, – Аллен, наконец, справляется с собой, мягко улыбается и протягивает руку.
– Перспективный или нет, судить не тебе, – отрезает Канда и с презрением игнорирует ладонь.
– Но и не тебе, – парирует Аллен, его начинает раздражать злобный настрой Канды.
Он достает из кармана флэшку и кладет ее на стол перед Кандой вместе со своей визиткой.
– Здесь вся информация, которая вам нужна.
– И это тоже не тебе решать, – так же холодно откликается Канда и включает компьютер.
– В любом случае, мне уже заплатили, – Аллен вспоминает свою самую обворожительную улыбку. – Не смею больше отвлекать. Лави, проводишь?
Он оборачивается к Лави, а тот, уловив смену настроения, мигом подхватывает.
– Да, Юу, мы пошли, – и утягивает за собой Аллена.
– Кроль, – рычит Канда, а Лави разражается смехом.
– Строптивому рысаку сегодня вожжа под хвост попала, – язвит он напоследок и торопливо исчезает за дверью. А в коридоре еще раз прыскает в кулак. – Что это там было, Аллен? Я еще ни разу не видел, чтобы в ответ на гневливые речи нашего сурового мечника кто-то так мило улыбался.
– Сейчас мы пойдем в какое-нибудь тихое местечко, и ты мне расскажешь о нем все, что знаешь, – быстро шепчет Аллен, хватает Лави за руку и тащит на выход.
Когда они устраиваются за дальним столиком небольшой забегаловки поблизости, телефон Лави оживает.
– Пианист? Ты – Пианист? – от удивления Лави чуть не садится мимо стула. Канда нашел визитку и теперь вопрошает, какие у него дела с самым великим «компроматчиком» мира – человеком, для которого никогда не было каких-либо преград в поиске абсолютно любой информации, что он хотел получить и использовать. И уж как он ее использовал…
– А ты и вправду думал, что окружение Тикки «белое и пушистое»? – нервно поводит плечом Аллен.
Он пытается выровнять вновь сбившееся дыхание и судорожно сжимает-разжимает пальцы левой руки. Он старается успокоиться и привести свои чувства в порядок, но, как ни пытается, все они вопят только об одном.
– Нет, конечно, но… не ожидал, – Лави запускает пальцы в волосы, переваривая информацию, и еще раз внимательно осматривает Аллена. – Так что все-таки происходит?
– Он – мой альфа, – запинаясь, выкладывает тот, и у Лави открывается рот от удивления и нервно подергивается глаз.
– Ты уверен?
– Лави, ты прекрасно знаешь, что такое не спутаешь ни с чем, – злится Аллен.
– Это да, но…
– Но?
– Но если это так, то ты встрял по самое «не могу», парень, – все еще не веря, выдыхает Лави.
– А я теперь не только «не смогу», но и «не захочу», Лави. Я теперь вообще больше ничего не могу, – шок постепенно сменяется осознанием, и он устало прикрывает глаза. Он знал, что это когда-нибудь может произойти, но к такому нельзя быть готовым. Осознание всегда бьет под дых тогда, когда не ждешь. И ничего нельзя сделать, только принять это как свершившийся факт.
Он замирает, задумавшись, прислушивается к своим чувствам и реагирует только тогда, когда официантка ставит перед ними кофе. Горячая сладкая бурда обжигает язык, и он с досадой отставляет чашку. Холодный образ до сих пор стоит перед глазами, и внутренний инстинкт вопит только о том, чтобы немедленно вернуться обратно. Он красивый. Боже, даже если бы он не был его альфой, а просто прошел мимо в толпе прохожих, Аллен бы точно обратил внимание на узкое белое лицо сердечком, статную фигуру и вороную гриву. Ходячий эстетический оргазм из тонких сильных пальцев, по-девичьи длинных ресниц и острых коленок. И даже эта нарочитая грубость совершенно не испортила впечатление. Аллен неосознанно проводит пальцами по щекам и на левой запинается о рубец шрама. Это приводит его в чувство, и он торопливо допивает уже остывший кофе. Лави наблюдает за ним молча, читает нескрываемые эмоции на лице, а потом просит официантку принести бутылку виски. Он плещет на дно янтарной жидкости и пододвигает один стакан Аллену.
– Выпей, полегчает.
Тот чуть морщится – ему не хочется сейчас пить. Ему нужны тишина и порядок в голове.
– Выпей, – настаивает Лави. – А потом я расскажу все, что знаю.
Аллен глотает залпом, выдыхает через нос и рассеянно ковыряет ложкой в чизкейке, принесенном к кофе.
– Весь не фарт в том, Аллен, что Канда – это Канда, – начинает тот. Черт, ему ведь и правда понравился этот парень, как же его угораздило врезаться в самого Канду? Вот так просто, сразу и навсегда. – Он плохо сходится с людьми. Он практически всегда в плохом настроении и грубит. Он жёсток, если не жесток. А к омегам он и вовсе более чем предвзято относится. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы завоевать его доверие. Но хуже всего его отношение к связи и осознанию. Он приверженец тотального контроля над своим телом и разумом, да и над чувствами тоже, если не буянит, конечно. Он не признает слабости, ни в каких проявлениях, а связь для него – это та слабость, с которой не могут справиться люди. Помеха, ненужный инстинкт, который он отрицает. Я даже предположить не мог, что его осознает кто-то.
– Я думал так же про Тикки, – вздыхает Аллен и поднимает на Лави взгляд. – Думаешь, у меня нет шансов?
– Ну почему же? Он ведь тоже может внезапно тебя осознать, – откликается тот, хотя слабо в это верит. – Тут ты никогда не угадаешь.