– И еще один небольшой подарочек, – Чаоджи удовлетворенно пинает тело, покрытое холодной испариной и чужой спермой.
– Куда ж… мне столько в одни руки… – еле выдыхает Аллен и заходится кашлем – пинок пришелся прямо под дых.
– Я оставлю тебе пять минут, чтобы ты мог помолиться перед смертью любому из своих богов, – усмехается тот. – А потом все здесь взлетит на воздух. Можешь не благодарить.
Он плюет под ноги, забирает камеру и уходит не оглядываясь.
Как только дверь закрывается, в голове Аллена включается обратный отсчет. Пять минут – это целая вечность в умелых руках. Он подтягивается и осторожно встает. Ноги плохо держат, но иначе ему не добраться до кандалов. Он выворачивает левую руку из сустава с противным хрустом, но она уже столько всего пережила, начиная с пожара, что он без зазрения совести лишился бы ее. Небольшая невидимка в прядках за ухом, с которой он не расстается с самого детства, не раз его выручала и пригодится и сейчас. Он с минуту ковыряется в замке на правом запястье, пока не дожидается тихого щелчка – теперь он свободен. Аллен выбирается в темный коридор. Время стремительно уходит, но он все равно замирает на пару секунд, прислушиваясь. Тихо, где-то капает вода, разбиваясь о каменный пол, но ни шагов, ни голосов не слышно. Он как можно быстрее добирается до угла, держась за стену. Полумрак и головная боль не дают сосредоточиться, но он упорно двигается вперед, ища хоть что-то, что укажет на выход. На третьей минуте он находит окно. Узенькое, почти под самым невысоким потолком. Из последних сил Аллен подтаскивает к нему валяющийся неподалеку ящик, взбирается и пробует открыть. Раму заклинило, и он торопливо стаскивает с себя легкую куртку, в которой был, когда его похитили, наматывает на кулак и выбивает стекло. Взрыв настигает его почти вывалившимся из проема. Жар опаляет кожу, а потом приходит ударная волна, которая выбрасывает его наружу на несколько метров под град каменно-стекольных осколков. Он подворачивает ногу, неудачно приземлившись боком, на голове появляется еще одна кровоточащая рана, а левая рука повисает плетью. Он пожалел было, что его не настигло забытье, но в такой глуши его навряд ли скоро обнаружат. А ему нужна помощь. Он кое-как становится на четвереньки и пробует подняться, хрипя от заволакивающего округу едкого дыма. Разгорается огонь, и Аллен стремится скорее убраться отсюда как можно дальше. Он не собирается связываться с полицией. Но ему нужен врач. На свое счастье он находит работающий автомат через полтора квартала, а пары монет вполне достаточно для того, чтобы обрисовать Тикки свое примерное местоположение. Почти час он наблюдает за отдаленным заревом пожара и слушает вой сирен, пока рядом с ним не останавливается машина, и переполошенный Тикки не вываливается из-за руля. А потом он закрывает глаза, и все вокруг окунается в блаженную темноту.
***
С высоты двадцати пяти этажей открывается прекрасный вид на ночной город. Канда удовлетворенно рассматривает мигающие огни и выпрямляется в кресле. На заднем фоне в полголоса что-то бормочет телевизор. В кабинет заходит Комуи, нагруженный очередными своими железками.
– Как все прошло, Канда? – спрашивает он, сгружая ношу на соседний стол. – Я принес тебе новые передатчики.
– Прошло отлично, – откликается тот.
Мало кто знает, но на самом деле это Комуи руководит всем в их «Ордене». Он – прекрасный тактик и организатор, но никак не воин и лидер, который должен держать в узде. Поэтому Центр назначил Канду номинально, хотя тот и не видел в этом особого смысла. Они поделили власть, и Комуи отошел за его спину, полностью отдавшись своим исследованиям и изобретениям.
Раздается звук входящего сообщения на компьютере, и Канда лениво открывает электронную почту. В письме от неизвестного отправителя – видео-файл, открыв который, Канда невольно морщится от искаженного голоса.
– «Если «Черный Орден» думает, что легко отделался от «Акума», то он ошибается».
В полутемном помещении двигаются несколько фигур, нанося удары телу, стоящему на коленях. Камера приближает изображение, и в фокус попадают белые волосы и измученное лицо.
– «Никто не посмеет безнаказанно уйти от «Акума»».
Голос срывается на ультразвук, и Канда опять морщится, на этот раз вместе с Комуи.
– Это же тот парнишка, что предоставлял нам информацию по «Акума», – заглядывает он через плечо Канды.
На экране остаются две тени с расстегнутыми ширинками. А Канду начинает привычно подташнивать.
– «Никто! Ни двуличные крысы, на доносчики, ни предатели!»
Камера отдаляется, а затем на экране возникают кадры рушащегося и полыхающего здания.
– «Всех вас ждет смерть!!!»
Голос и видео замирают, заканчиваясь. Канда задумчиво смотрит на потухший экран, а потом откуда-то издалека возвращается звук телевизора.
– «…по некоторым данным в здании склада бывшей обувной фабрики находились люди. Предположительно, сторож. Но пока никаких подтверждений нет. Напоминаю, пожар начался в ночь на четверг. Очевидцы происшествия говорят, что слышали громкий хлопок, но экспертная служба еще не установила, по какой причине произошло возгорание. Пожар удалось устранить только к половине седьмого утра. Далее: новости спорта…»
Канда тут же отключается ото всего происходящего. Кровь набатом бьет в виски, а стиснутые пальцы сводит ледяной судорогой. Он пытается сделать вдох, но воздух застревает в трахее бесполезным пузырем.
– Канда? – Комуи заглядывает в застывшее побледневшее лицо и чертыхается, не дождавшись ответа. – Да что с тобой?
Он встряхивает его за плечо, и тот наконец переводит на него остекленевший взгляд.
– Собирай всех, Комуи, – хрипит он еле-еле. – Я их уничтожу.
– Что? Канда, о чем ты говоришь? Вы же только что со всем закончили, – недоумевает Комуи.
– Собирай! – рычит Канда и поднимается на ноги.
– Хорошо. Но подумай дважды прежде, чем лезть в пекло. Они же просто подначивают тебя. Они хотят отыграться за свое поражение и…
Канда, недослушав, чеканным шагом направляется к двери, а Комуи обреченно вздыхает – в запале его невозможно остановить.
Глава 3
Аллен просыпается поздним утром. Теплый свет нещадно слепит глаза, и он долго моргает, привыкая. На светлой стене напротив висит плакат о здоровом образе жизни, и он понимает, что проснулся в больнице. По плакату и стойкому запаху медикаментов. Он рассеянно шевелит правой рукой – левая завальцована в гипс, и рассматривает лангету на ноге. В горле образовалась пустыня, и он не может даже сглотнуть. Чуть повернув голову, он ищет графин или стакан, но не видит ничего похожего в окружающей обстановке. В голове мутно, и перед глазами плавают разноцветные мушки. Чем, черт возьми, его кололи? К счастью, медсестра заглядывает к нему уже через полчаса. Приносит воду, трубочку и легкий обед. Садиться ему пока не разрешают, но охотно приподнимают спинку кровати. После обеда приходит врач. Низенький сухопарый старичок со странным хвостиком пегих волос представляется, долго читает его карту, а потом вперяет оценивающий взгляд.
– Молодой человек, меня интересует только одно: какой идиот вам сращивал левую руку, и как вы умудрились сломать ее снова, да еще и в трех местах, вывихнув при этом из сустава?
– Доктор, я ломал ее около семи лет назад, – Аллен слабо улыбается, стараясь смягчить сурового старика. – И тогда у меня не было возможности получить качественное лечение, поэтому – как срослось. Я мог двигать рукой и это главное.
– Главным должно быть здоровье, а не возможности, – хмурится док и достает из больничной карты рентгеновские снимки. – Даже по ним я могу сказать, что вас мучила продолжительная боль из-за защемления нерва около неправильно сросшегося разлома. А после вывиха вы, наверное, в бейсбол играли, раз его пришлось вправлять сразу двум травматологам и санитару – вы брыкались.