Да что ты волнуешься, Масао: это всего лишь девчонки, твои сверстницы. Они не сделают тебе ничего плохого; расслабься: ты ведь не хочешь прослыть странным?
— Деревянные панели — это здорово, — вымолвил я, посмотрев на левую стену. — Только это ведь дорого; выдержит ли школьный бюджет такое…
— Школьный бюджет тут ни при чём, — Мегами прервала меня, властно махнув рукой. — Я сама оплачу все работы, а пока давайте решим, где мы будем заседать на время ремонта.
Акане хихикнула и прижала ладонь к щеке.
— Как насчёт крыши? — спросила она, пристально глядя на Мегами своими длинными, как у колдуньи, глазами. — Там всегда так здорово.
— Особенно в дождь, — я сказал это довольно тихо, но Мегами услышала; она резко повернулась ко мне, недобро сощурившись.
— Напомни своё имя, — требовательно произнесла она, скрестив руки на груди.
— Сато Масао, — я поклонился, ощущая предательский жар на щеках.
— Сато Масао, — эхом повторила Мегами. — Видимо, ты считаешь себя очень умным, раз позволяешь себе столь издевательский тон. Может, ты считаешь, что имеешь право глумиться над нами только потому, что мы девочки? Так вот, спешу тебя разочаровать: я могу победить тебя в любой схватке!
Куроко с неожиданным проворством вдруг подскочила ближе и встала между нами.
— Полно, полно, — успокаивающим тоном промолвила она, подняв руки. — Мегами, я уверена, Сато-кун не хотел никого обидеть. Он просто думал, что маленькая шутка разрядит обстановку, и не его вина, что так не получилось. Что же по поводу предложения Ториясу-чан, то, думаю, оно и вправду не очень подходит нам. Как насчёт того, чтобы использовать переговорную? Насколько я помню, это небольшая, но довольно функциональная комната.
Мегами закусила губу и коротко кивнула. Ограничившись этим, она отошла к одному из столов.
— Просто Акане, пожалуйста, — Ториясу склонила голову набок. — Я предпочитаю использовать имена при общении. Кстати, никто не возражает, что я буду это делать? Масао, ты мне разрешишь?
Я вздрогнул и посмотрел на неё. На красивом лице девочки не отражалось никаких эмоций; она лишь чуть подняла брови, ожидая ответа на свой вопрос. Но в её голосе явно звучали издевательские нотки, или же мне показалось?
— Разрешаю, — вымолвил я, через пару секунд спешно добавив: — Акане.
— Вот и прекрасно, — Куроко улыбнулась, поочерёдно глядя на каждого из нас. — Очень надеюсь, что мы подружимся. А теперь давайте направимся в переговорную комнату для нашего первого совещания.
Мы вереницей отправились на первый этаж; я галантно пропустил девочек перёд и прикрыл за нами дверь.
Комната для переговоров была небольшой, но достаточно функциональной: посреди неё стоял длинный стол, окружённый стульями; на стене висел большой плоский монитор, а на деревянных стеллажах, выстроившихся у дальней стены, располагалось то, что могло бы понадобиться на совещании: чистые листы бумаги, канцелярские принадлежности, небольшой принтер. В углу примостился кулер с водой: на полке рядом можно было найти пластиковые стаканы и коробки с пакетиками чая или кофе — кому что нравилось.
— Здесь довольно уютно, — заметила Ториясу, обходя стол и садясь на один из стульев. — Школа прекрасно оснащена, вам так не кажется?
— Это элитное учебное заведение, — проговорила Мегами, уверенно заняв место по правую руку от главного. — Сюда делались огромные финансовые вливания, так что это неудивительно. Тут учились мои отец, мать и тётя, и уже в их время Академи считалась особенной школой.
— Не сомневаюсь, — Куроко встала во главе стола и, глянув на меня, гостеприимно прибавила: — Присаживайся, Сато-кун; мы начнём совещание.
Я послушно занял один из стульев поближе к выходу: из-за нервов меня сильно тошнило, и я хотел подготовиться на случай, если произойдёт что-то ужасное. Я знал, что, скорее всего, после совещания меня перестанет мутить, но место ближе к двери само по себе успокаивало меня.
Совещание прошло достаточно спокойно: на нём разбирали вполне тривиальные вопросы вроде распределения обязанностей, первоочередных задач, бюджета, деятельности клубов. Куроко — в самом начале она сообщила, что её фамилия Каменага, — предложила вывесить объявление для всех глав кружков, чтобы они обратились в совет для подтверждения своего существования (или учреждения).
Я спросил о ключах от помещений, но Куроко не смогла ответить мне сразу. Поправив очки на носу, она сказала, что этот вопрос необходимо уточнить, тем более, что она не заметила, чтобы на дверях вообще были какие-либо замки.
Мегами всё время вела себя странно: она любезно и мило общалась с Акане и Куроко, но от меня отворачивалась с презрительным выражением на лице. Когда мне давали слово, она морщилась и смотрела вниз.
В общем, негатив исходил от неё, причём только в мою сторону, и я не понимал, почему: неужели, та невинная шутка про предложение Ториясу собираться на крыше сразу же и бесповоротно настроила Сайко против меня?
Это меня несколько расстроило и насторожило. Я понимал, что старшая школа — это не приют, и тут никто не станет меня гнобить и избивать, но всё же тревога закралась в мою душу: только первый день в школе, и уже первый недруг, да ещё какой! Сама наследница богатейшей и могущественнейшей семьи нашей страны воспринимала меня негативно. Она вполне могла отравить мне жизнь, и оставалось только надеяться на её сознательность и зрелость.
Совещание продолжалось до вечера, и мы успели разобрать самые основные вопросы. Куроко оказалась прекрасным организатором; её чёткий ум безошибочно отмечал все возможные слабые места и трудности, с которыми мы теоретически могли бы столкнуться.
Мы закончили где-то в семь часов вечера и тотчас же разошлись по домам: первый день для всех был чрезмерно насыщенным и богатым на события, так что нам надо было отдохнуть.
Так и началась моя жизнь старшего школьника.
Каждый день шесть раз в неделю я ходил в Академи, где набирался знаний, а после уроков шёл прямо в совет, вернее, в переговорную, и мы вчетвером рьяно брались за свои обязанности, коих в начале года хватало. Куроко не забыла мой вопрос и показала мне миниатюрный шкафчик в кабинете совета — именно там и хранились ключи от тех помещений, которые запирались. Я предложил на время ремонта перенести его и книги в переговорную, Куроко согласилась, и я приступил к работе. Это стоило мне потянутой спины, но зато я выкрал ключ от информационного клуба. Правда, наведаться туда за первый месяц учёбы мне таки не удалось: перемены были очень короткими, кроме того, в это время в коридорах мог кто-то находиться, а после занятий я сразу шёл в переговорную. После заседаний совета мы все вместе следовали к выходу, и у меня как-то язык не поворачивался отговориться чем-нибудь и остаться в школе.
Так прошёл месяц, и к концу апреля я начал понимать, что если не займусь этим вопросом прямо здесь и сейчас, то этого не случится никогда. Поэтому в понедельник, двадцать четвёртого числа, после очередного заседания совета я сообщил своим сослуживицам, что мне нужно в библиотеку, распрощался с ними и побрёл к лестнице.
В библиотеку я и правда заглянул — нельзя было, чтобы меня поймали на лжи. За этот месяцу меня сложилась хорошая репутация, и все знали, что Сато Масао — примерный и хороший ученик, пусть и несколько нелюдимый, педант, на которого можно положиться.
К счастью, история с Сато Кензабуро уже успела забыться к этому поколению, потому никто не попрекнул меня происхождением. Ну, или причиной тому являлась распространённость моей фамилии.
Взяв в библиотеке один из романов Эдогава Рампо, я отправился на третий этаж. Мне не очень повезло: нужная дверь находилась между научным клубом и кружком фотографии, и оба они были очень оживлёнными. Фотографы во главе с тем самым белым человеком по имени Фред Джонс довольно громко разговаривали в отведённом им помещении и то и дело выходили, чтобы сделать снимок. В научном клубе куда вступил и мой приятель Кага Куша, всегда царила суматоха: сейчас они перетаскивали к себе вещи, которые им привезли накануне. Они сновали туда-сюда, и поток этих колб, систем реторт, непонятных приспособлений и коробок с деталями казался нескончаемым.