Гермиону совершенно не устраивало ничего не слышать, да ещё и стоять, склонившись в три погибели, поэтому она вышла в гостиную и как раз успела на окончание речи Малфоя.
— Таким образом, мы приходим к логичному выводу, что я не являюсь Каем. Впрочем, ты вольна оставаться Гердой, я не вправе тебе запрещать, — скучающе вещал Малфой.
— Это из-за неё?! — Панси увидела Гермиону и ткнула пальцем в её направлении. — Она тебе сказала?
— Показывать пальцем невежливо, — напомнил Малфой.
— Невежливо? Тебя только это и интересует! Вежливо! Прилично! Ходить с правой ноги! Держать левой рукой! Кто тебе наплел, что я изменяю! Ответь мне!
— Успокойся, это я ему сказал и повторил не один раз, — обреченно вставил Блейз.
— Ты с ума сошёл! — Панси метнулась к Блейзу и дернула его за рубашку так, что ткань затрещала. — Кто тебя просил? Ты топографический кретин?
— Нет, причем здесь это вообще? — обалдело спросил Забини.
— Панси не знает, что значит «топографический» — пояснил Малфой.
— Какая разница, какой ты кретин? Ты только что лишил меня мечты всей жизни! Ещё чуть-чуть, и он бы оттаял!
— Да не оттаял бы он, ты посмотри на него! — заорал в ответ Блейз.
— Говорить о присутствующем человеке в третьем лице невежливо, — снова напомнил Малфой. — И кстати, Блейз, раз уж ты появился, я требую сатисфакции.
— Ты точно псих! Я с тобой драться не буду! — Блейз попятился и уперся в спинку дивана.
— Тогда контрибуций, — Малфой поднялся с кресла и лучезарно улыбнулся.
— Ты… Ты что, хочешь меня ему продать? — дрожащим голосом спросила Панси, отпуская рубашку Блейза.
— Ну что ты. Конечно, нет. Тебя я подарю, — Малфой шагнул к Блейзу, поднял его безвольную руку и, вложив в ладонь чёрную коробочку, сжал вокруг неё блейзовы пальцы. — С рождеством, Забини. А вот за моральный ущерб ты мне должен четыре тысячи галеонов.
— Сколько? — снова взвилась Панси. — Я, по твоему, так дёшево стою?
Блейз же, как во сне, открыл коробочку и достал оттуда гладкое золотое кольцо.
— Драко, ты что, серьёзно? — тихо спросил он.
— Да. И насчёт четырёх тысяч — тоже.
Панси, увидев кольцо, села на диван и закрыла лицо руками.
— Ещё бы чуть-чуть… — глухо произнесла она.
— Чеком возьмёшь? — Забини смотрел на Малфоя не мигая и, кажется, был до глубины души изумлен.
— Конечно, нет, — Малфой фыркнул. — Уверен, если ты хорошо подумаешь, то припомнишь, что у тебя есть кое-что стоимостью в три с половиной тысячи. А пять сотен я, так уж и быть, тебе прощу.
— Какие же вы оба гады! — взвыла Панси.
Гермиона не понимала, что происходит, но Панси ей было очень жалко, поэтому она скользнула на диван и обняла ее за плечи. Некоторое время Панси даже рыдала на ее плече.
— Малфои так просто не сдаются? — вздохнул Забини, стаскивая со среднего пальца чёрный перстень с рубином.
— Зачем проигрывать, если можно выиграть, — пожал плечами Малфой. — Радуйся, что цена была такой низкой.
— Я ценю. Спасибо.
— Только как другу, — Малфой надел на палец перстень и, полюбовавшись им, ушел, постукивая тростью.
Гермиону он проигнорировал, это было обидно и странно.
— Ты? Как ты смогла? — Панси вдруг очнулась от скорби и, отпихнув Гермиону, уставилась на нее, как на прокаженную. — Как ты получила это платье?
— Ну, — Гермиона посмотрела на своё платье, пытаясь припомнить, где его купила. — На распродаже в торговом центре…
— Да не это! Жемчужное платье!
— Какое? — Гермиона ничего не понимала. И это начинало напрягать.
Ситуацию спас Забини, он протянул ей газету и конверт, которые лежали на столе.
— Это тебе пришло вчера вечером. А в газете все прочтешь. Раз уж Драко тебе не сказал.
Гермиона развернула ежедневный пророк и сразу же увидела себя. Они с Малфоем украшали первую страницу под заголовком «Винтажный бал: любовь или скандал?».
Гермиона быстро пробежала глазами статью. Статья была целиком о ней: точнее, о жемчужном платье, которое было пошито на заказ для Авроры Малфой, основавшей традицию рождественских балов в Малфой-Мэноре. Для читателей автор статьи не поленился дать подробную историческую справку. Традиция, связанная с этим платьем, выглядела дико, но, видимо, как и все традиции, имела большое значение не только для самих Малфоев, но и для сплетников Лондона. Жемчужное платье, по словам журналиста, было ничем иным, как эстафетной палочкой, которую жены главы семьи передавали друг другу от свекрови к невестке. Слова Нарциссы на балу обрели новый смысл, вопросы Панси — тоже. И Гермиона с ужасом поняла, что Рон, увидев эту статью, решит, что она выходит замуж за Малфоя. Это и был тот самый подвох. То, чего она боялась.
Гермиона на негнущихся ногах покинула гостиную. Единственное, чего ей сейчас хотелось, — узнать, зачем Малфой так с ней поступил. Неужели разрушить её жизнь было для него так необходимо.
Малфой нашёлся сразу же. Он стоял, прислонившись к стене недалеко от входа в гостиную, и рассматривал набалдашник трости. Наверно, это был его обычный способ коротать время.
— Что это такое? — как можно спокойнее спросила Гермиона, протягиваю ему газету.
— Это утренняя газета, Гермиона. Почему я все время должен объяснять тебе такие простые вещи?
— Я спрашиваю о том, что написано в статье!
— А… Это мой рождественский подарок.
— Скандал на всю магическую Британию? Это, по твоему, подарок? А если Рон прочтет её?
— Я очень надеюсь, что он ее прочтет. Иначе все старания впустую.
— Ты… Ты все это затеял, чтобы поссорить меня с Роном?
Гермиона задохнулась. Слабая надежда, возникшая вчерашней ночью, то тепло и уют, которое она чувствовала в объятиях Драко, — все рушилось на глазах.
— Ты знаешь, к чему все идет, Гермиона. Не притворяйся, что не знаешь. Остался последний шаг, который невозможен в данных обстоятельствах. Ты знаешь, что начав — я не остановлюсь. Я знаю, что начав — ты себе этого не простишь. А значит, пора заканчивать. Уизли явится не позднее сегодняшнего вечера. Возможность определиться с привязанностью я считаю превосходным подарком. А ты?
— Драко, это скандал на пол-Британии.
— Я привык все делать с размахом.
— А если я выберу Рона?
— У любого выбора есть свои плюсы и свои минусы.
— Я тебя разочарую, — утвердительно произнесла Гермиона.
— Посмотрим.
— Почему меня перенесли эльфы?
— Эльфы переносили меня. Не бросать же тебя там. Пришлось срочно отбыть. Я, знаешь ли, не терплю матушкиных обмороков. А она, уверен, собирается пролежать в нем пару дней, не меньше. А теперь, если это все вопросы, мне пора.
Малфой оттолкнулся от стены.
— Ты правда продал Панси Блейзу?
Гермиона понимала абсурдность вопроса, но сложить эту часть мозаики было сейчас очень важно. Так важно, как будто это её только что продали за перстень с рубином.
— Ты меня монстром считаешь? Блейзу я подарил свое помолвочное кольцо как символ того, что отказываюсь от претензий на руку и сердце Паркинсон. А насчёт продал. Слизеринцы всегда считают кто, кому, сколько, чего должен. Это что-то вроде вопроса факультетской чести. Взять деньгами — высшее проявление дружбы и любви.
Гермиона кивнула, переваривая информацию. И не сразу заметила, что Малфой не сдвинулся с места. Она проследила за его взглядом и вспомнила, что помимо газеты Забини отдал ей конверт, и сейчас он привлек внимание Малфоя.
На конверте в графе отправитель значилось имя Гарри Поттер. Теперь было кристально ясно, что Малфой действительно после своей выходки ждет появления Гарри и Рона.
— Мой друг, я самый счастливый человек на свете! — в коридор вывалился Забини и, увидев Малфоя, тут же кинулся его обнимать.
— Счастье — не повод нарушать личное пространство, — Малфой пытался высвободится из объятий, но Блейз держал крепко.
— А я без повода, — Забини громко рассмеялся.
— Я тебя прокляну сейчас без повода, — Малфой фыркнул, поправил мантию и ещё раз выразительно посмотрел на Блейза.
Гермиона тем временем распечатала конверт и достала плотный лист, который оказался свернутой в двое колдографией. На ней Гарри и Симус Финниган раскачивались и пели в обнимку с бокалами в руках. Хотя звука и не было, песня угадывалась по движениям. Они поздравляли Гермиону с Рождеством. Гермиона улыбнулась.