ДЖО ПИКЕТТ. 45 лет. Работает приходящим садовником. Был на танцах. Видел, как Корби выгонял подростков. Говорит, что Корби применил силу лишь по отношению к двоим, остальные ушли сами. Уверен, что узнал бы этих двоих, а может, и всех остальных. В ночь Гая Фокса стоял близко от Корби. Видел, кто на него напал. Говорит, их было двое. Говорит, видел, как один из подростков вытащил нож, кто именно, сказать не может. Слышал, как крикнули: «Всыпь ему, Король!» Приказывал ребятам прекратить хулиганство. Видел, как они убегали.
МОРИН ДАЙЕР. 11 лет. Дочь местного фермера. Была о ночь Гая Фокса на месте преступления. Один из подростков налетел на нее и свалил с ног. Она нащупала в его кармане «что-то твердое и острое». Хорошо разглядела того парня и могла бы его узнать.
И в том же духе. На месте происшествия случайно оказался репортер из «Гэзетт», однако жадный до дела Твикер оставил его для себя.
Пошатываясь на своих высоких каблуках, Клэр вошла в репортерскую и насмешливо сказала:
— Вот и всплыли наружу твои грехи.
— Что такое?
Дело шло к шести, и все уже разошлись. Хью дежурил вечером и теперь клевал носом над «Бременем страстей человеческих».
— Не пугайся так, милый. Это всего лишь суперинтендант полиции, настоящий и прямо из Скотленд-Ярда. Я встретила его у входа и показала дорогу наверх.
Из-за плеча Клэр выглядывал седой подтянутый мужчина.
— Ах, да, прошу прощения. Вы…
— Моя фамилия Твикер. — У него был низкий и бесстрастный голос. — Хотел бы поговорить с вами, мистер Беннет. Я не займу у вас много времени. А вам спасибо за помощь, — поблагодарил он Клэр.
— Это мисс Кэвендиш, наш репортер, — представил Хью.
— Когда-нибудь, суперинтендант, мне захочется взять у вас интервью для нашей страницы для женщин, — с наигранной веселостью заговорила Клэр. — Вопросы самого личного характера: что вы едиФе на завтрак, выводите ли по вечерам свою собаку, забавные происшествия, которые случались с вами…
— Вы путаете меня с какой-то знаменитостью, мисс Кэвендиш.
Твикер таким решительным образом повернулся к ней спиной, что Клэр ничего не оставалось, как уйти прочь. Закрывая за собой дверь, она состроила Хью гримасу.
У Хью стучали от холода зубы, хотя пружины электронагревателя накалились докрасна. К тому же он не совсем проснулся.
— Если не ошибаюсь, это по поводу убийства в Фар Уэзер?
Твикер кивнул и пристально посмотрел на Хью. Тому сделалось неловко от его взгляда.
— Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о том, что видели и слышали в тот вечер.
— Значит, меня-вызовут свидетелем?
— До этого пока далеко. В деле подобного рода сперва необходимо собрать десятки, может, даже сотни показаний. Обычная рутина.
Неужели, думал Хью, со времени происшествия еще не прошло и двух дней? Он старался ничего не упустить в своем рассказе и, что было еще важней, ничего не домыслить. Не внести искусственной ясности в то, что на самом деле было неясным. Твикер сделал одну или две заметки в своем блокноте, большую же часть времени сидел, сложа руки на груди, и слушал. Под конец спросил:
— Вы разглядели того подростка, которого обхватили руками? Смогли бы его опознать?
В комнате, где обычно стоял гвалт, теперь царила непривычная тишина, и Хью совсем иными глазами глядел на прислоненные к чернильному прибору трубки на столе у Лейна, открытые машинки, номера «Вог» и «Харперз», сложенные аккуратной стопкой на столе у Клэр, на весь этот знакомый уют, который придавали комнате старые ободранные столы, пожелтевшие записки, приколотые к стене. Один из младших редакторов оставил в допотопном «Оливере» листок бумаги, на котором заглавными буквами было напечатано: «БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, А ЛЕЙН ЕСТЬ РЕДАКТОР ОТДЕЛА НОВОСТЕЙ».
— Вы хорошо его разглядели? — настаивал Твикер.
Почему в такой момент он обращает внимание на всякие мелочи? Почему ответ, который он должен дать, кажется ему таким важным?
— Да, — сказал он, но тут же оговорился: — То есть в то время я не разглядел его как следует, но видел после и узнал.
— Когда?
— Сегодня утром. Я был на Питер-стрит, когда за ним приехали. Его зовут Лесли Гарднер.
— Вы уверены, что это был тот же самый подросток?
Хью уже сжег свои мосты.
— Абсолютно уверен.
— И он направился в сторону Корби?
— Да.
— Это было до того, как крикнули: «Всыпь ему, Король!»?
— До того.
— А вы бы смогли узнать по голосу подростка, который это выкрикнул?
Хью постарался вспомнить тот голос, уловить в нем какой-либо отличительный признак, но тщетно.
— Не уверен.
— Когда вы обхватили руками Гарднера, вы ничего не нащупали в его карманах?
— В его карманах… — Он задумался, силясь вызвать то мимолетное ощущение. — Да, я нащупал с правой стороны что-то твердое. Затрудняюсь сказать, в каком именно кармане.
— Хорошо. — Твикер встал. — Я попрошу вас зайти к нам в участок в удобное для вас время для дачи показаний.
Когда Твикер ушел, Хью снова прочитал то, что написал этот слишком смышленый младший редактор: «БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, А ЛЕЙН ЕСТЬ РЕДАКТОР ОТДЕЛА НОВОСТЕЙ». Потом почему-то вспомнил о Джилл Гарднер.
«Ротор» находился на Йетс-роуд, главной улице Райской Долины. Его неоновая вывеска мигала между витринами магазина готового платья и бакалейной лавки. Норман толкнул двустворчатую дверь и вошел внутрь. С тех пор как Твикер поручил ему опросить здешних служащих, он чувствовал себя куда уверенней, хотя сопроводительную реплику супера, что, дескать, у сержанта способности к делам подобного рода, нельзя было назвать комплиментом. Мясистый нос Нормана унюхал что-то такое, во что можно было вонзить зубы. Да, ему близок этот мир, сотканный из танцевальной музыки, веселых голосов, смеха, терпкого запаха духов. Он остановил взгляд на торговавшей билетами девушке, прыщавой брюнетке в маленькой плоской шапочке небесно-голубого цвета, синем трико и желтых колготках.
— Мне нужен директор.
— Мистер Николас? Но вы не заплатили за вход.
Норман улыбнулся, обнажив свои великолепные крупные зубы.
— Я не сказал, что хочу войти. Мне нужен директор.
Он улыбнулся еще шире и показал ей значок.
— Настоящий детектив…
— Самый настоящий. Может, ущипнешь для верности?
— Я скажу мистеру Николасу.
Она подозвала другую девушку, шепнула ей что-то на ухо, и та исчезла. Норман почувствовал, как по его жилам разливается приятное тепло. Ради таких вот редких мгновений удовольствия стоило быть детективом. Когда девушка появилась и повела его в кабинет мистера Николаса, это приятное ощущение еще усилилось.
В маленьком настороженном и очень волосатом (волосы росли из ушей и покрывали густой порослью тыльную сторону ладони) мистере Николасе Норман сразу же узрел свою потенциальную жертву. Он принял предложение выпить виски, отказался от сигареты и уютно устроился в глубоком кресле.
— Вы нездешний, мистер…
— Норман. Сержант уголовно-следственного отдела Норман. Совершенно верно.
Мистер Николас поправил манжеты и спросил с наигранной бойкостью:
— И что привело вас в «Ротор»? Что за проступок мы совершили?
— Вы разве совершили какой-то проступок?
— Надеюсь, что нет, сержант.
— Я тоже на это надеюсь. — Оба рассмеялись. — Однако здесь у вас собирается довольно дурная компания.
— Это респектабельный танцзал. У нас больше года не случалось…
— Здесь собираются ребята, которые называют себя «ватагой с Питер-стрит», — бесцеремонно прервал его Норман.