— По-моему, хватит, — не выдержал Твикер.
Он встал. Норман тоже встал и потянулся. И Гарни вскочил на ноги.
— Я могу идти? — спросил он.
Полицейские с удивлением уставились на него.
— Быть может, к утру у него появится настроение говорить, — заметил Норман.
— К утру? Вы хотите меня арестовать? Но вы не имеете права держать меня здесь всю ночь без ордера на арест. Я свои права знаю.
— Послушай, Гарни, ты мне не нравишься, — низким грудным голосом сказал Твикер. — Ты мерзавец. А у мерзавцев нет никаких прав. Ясно?
— Нет, у меня они есть! — крикнул Гарни. — Вы продержали меня в участке несколько часов и не дали ничего поесть. Я хочу домой. Вы не имеете никакого права держать меня здесь.
— Вот что я скажу тебе, Гарни. Ты обратил внимание на тот коридор, что снаружи? — Гарни исподлобья смотрел на Нормана. — Так вот, он скользкий, как настоящий каток. Усек? На нем можно поскользнуться и получить любую травму. К тому же на дворе коварная погода. Когда мы с супером поднимались по ступенькам, я сказал ему: «Здесь можно оступиться и сломать ногу». Знаешь, я бы тебе не советовал идти домой. Не ровен час, оступишься и сломаешь ногу. — Норман сел. — А теперь, сынок, ответь-ка нам на несколько вопросов, и мы, быть может, угостим тебя чайком. Но учти, нам нужны только правильные ответы.
Все это было старо как мир. Твикер перевел взгляд с лоснящейся физиономии Нормана, пытавшегося играть в дружелюбие, на лицо Гарни, где выражение высокомерия постепенно сменялось страхом. Какая тоска. Ложь и всякие увертки, угрозы и обещания — вот те методы, к которым обычно прибегают в полиции. Наверно, это неизбежно — от таких, как Гарни, иначе ничего не добьешься.
От других они тоже невесть сколько добились, пока дело не дошло до Роуки Джоунза. Припертые к стене признанием Жаркова, Эрни Боган, Тэффи Эдвардз и Лесли Гарднер согласились с тем, что они были в Фар Уэзер, но не совершили никакого преступления, а лишь бросали фейерверки. Все до единого отрицали, что у них были ножи. И не имели ни малейшего представления о том, кто зарезал Корби.
Около полуночи сержант Стерлинг, допрашивавший Роуки Джоунза, приоткрыл дверь в комнату, в которой Твикер бился с Эдвардзом, и вызвал суперинтенданта в коридор.
— Мой готов дать показания, — сообщил он. — Не хотите ли им заняться?
Джоунз, высокий светловолосый парнишка с чертами ласки, заерзал на стуле под пристальным взглядом Твикера.
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать.
— Вполне достаточно, чтобы пойти за убийство на виселицу.
— Я ничего не сделал.
— После того, что нам рассказали остальные, вполне можешь туда попасть.
— Кто… что они вам сказали?
Твикер взял в руки листок бумаги.
— Жарков, Эдвардз, Гарднер — они все дали показания.
— И что они вам рассказали?
— Нам вполне достаточно. К тебе вопросов нет. Уведите его.
— Нет, нет, прошу вас, не надо. Я должен вам сказать…
— Нас это больше не интересует, — отрезал Твикер.
— Заинтересует. Если они сказали, будто его зарезал я, это неправда. Потому что его зарезал Король.
Лэнгтон облегченно вздохнул.
— Ладно уж, — смилостивился Твикер. — Говори.
Показания Джоунза подтвердили многое из того, что сказал Жарков. Джоунз утверждал, что вчера вечером у него не было с собой ножа, но он видел нож у Гарни и знал, что они есть у Богана и Гарднера. Гарднер был закадычным дружком Гарни и ради него мог сделать что угодно. Когда они выехали за город, Гарни начал полосовать ножом воздух, приговаривая: «Тренировка может сгодиться». Когда бросали фейерверки, Джоунз стоял рядом с Корби, а рядом с ним Гарни, Боган и Гарднер. Корби набросился на Богана, и тогда Гарни вытащил нож. Кто-то еще, кажется Гарднер, тоже вытащил свой ноле. И кто-то, кажется Гарднер, крикнул: «Всыпь ему, Король!» Джоунз видел, как блеснул в воздухе ноле, и слышал вопль Корби. Потом раздалась команда «поехали», и они умчались.
Потребовалось три четверти часа, чтобы привести в божеский вид бессвязный лепет Джоунза. Ему принесли чашку чая и сандвич. Он забился в угол и тихонько хныкал.
— Кто следующий? Лэнгтон взглянул на Твикера. — На основании показаний Джоунза мы можем спокойно задержать Гарни и…
— Они все преступники, — хрипло бросил Твикер.
— Тогда, сэр, давайте задержим их всех как подозреваемых в убийстве, — предложил Норман. — Оснований для этого достаточно. А утром разберемся.
— А их родственники тем временем, узнав, что они арестованы, уничтожат все улики. Нет, их нужно отправить по домам. А завтра мы их всех возьмем.
— Гарни следует оставить здесь. Если он узнает, что Джоунз рассыпался, я парнишке не завидую, — возразил Лэнгтон.
— Если у Джоунза есть мозги, он никому ничего не скажет. Пусть они все думают, что перехитрили нас.
Итак, всех шестерых подростков отпустили по домам. Твикер с Норманом вернулись в гостиницу в час ночи.
— Ну и денечек, — вздохнул сержант. — Я ног под собой не чую.
Твикер молчал. Уже сквозь сон Норман услышал из соседней комнаты скрип пера. Утром он проснулся от какого-то назойливого жужжания и понял, что оно доносится из соседней комнаты. Твикер брился электробритвой. Норман взглянул на часы. Было шесть пятнадцать.
Всю пятницу Хью просидел над заметками для центральных газет — нужно было поддержать в читателях интерес к убийству и, конечно же, заработать на построчной оплате. Он был по горло занят делами и поэтому не смог съездить в Фар Уэзер, как на то рассчитывал. Он поднимался в свою квартиру на Пайл-стрит, вдыхая надоевший до тошноты запах капусты, которой несло из лавки зеленщика. В его душе вскипало раздражение.
Из гостиной доносились голоса.
Майкл восседал на продавленном диване, а девушка устроилась в единственном удобном кресле.
— Хью, это Джилл Гарднер, — представил девушку Майкл. — А мы ждем тебя. Что нового в связи с убийством Корби?
Это была «куколка». Она не поднялась с кресла, и он видел лишь широко расставленные синие глаза, курносый нос и стройные ноги.
— Мы пьем пиво, — пояснил Майкл. — Напиток, заменяющий бедному человеку алкоголь. Оказывается, брат Джилл замешан в этом деле.
— Ваш брат?
— Они вызвали его на допрос, — пояснил Майкл.
— Мой брат Лесли дружит с подростком по имени Джек Гарни. Они называют себя «ватагой с Питер-стрит».
Девушка говорила с придыханием, и Хью это показалось милым.
— А среди них есть парень по прозвищу Король?
— Они называют так Джека Гарни.
— Он их вожак?
— По-моему, да. Они, как дети, играют во всякие игры. Что будет с Лесли, мистер Беннет?
— Думаю, ему придется ответить на несколько вопросов: был ли он там, что видел и так далее.
— Одним словом, его подвергнут допросу с пристрастием.
— У полиции не может быть пристрастий, — сказал Хью с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. — Но одного из тех, кто был там, зовут Королем — я сам слышал, как кто-то выкрикнул: «Король!» А у вашего брата до этого были неприятности с полицией?
— Он и подросток по фамилии Боган полтора года назад угнали озорства ради машину. Их избили. На нашей Питер-стрит нравы жестокие. Но Лесли не способен на насилие. Он тихий мальчик.
— У него есть нож?
— Я ведь сказала вам, что он не способен на насилие.
— Извините, только этот вопрос ему обязательно зададут в полиции, если узнают, что он тоже там был.
— Вы правы. С тех пор как пять лет тому назад умерла наша мать, я все время пытаюсь уберечь Лесли от дурных… влияний, что ли. Меня на Питер-стрит не любят. Я школьная учительница, а у нас их не жалуют. Поэтому им не нравится, что я пытаюсь повлиять на Лесли.
— Ваш брат был вчера вечером в Фар Уэзер?
Девушка пристально посмотрела на Хью.
— Не знаю. Но если он там и был, могу сказать одно: Лесли не имеет никакого отношения к убийству. Могу в этом поклясться.