уголек рубают вполне рентабельно. Тем не менее,
монополистов тут нет, устроить «угольное эмбарго» и
невозможно, и никому не придет в голову по большой
диверсификации этих ресурсов. С газом, и особенно, нефтью
дело обстоит не так. Большая часть добычи вообще
сосредоточена на неспокойном полусредневековом Среднем
и Ближнем Востоке, «от Магриба до Машрика», как говорят
арабы. Да и вообще большинство нефтеэкспортеров
находятся в «Зоне Повышенного Риска».
73
Эту тему, о страновОм риске, упорно пытаются втолковать
отечественной публике два человека. Андрей Илларионов,
нынешний исполнитель роли не то Якова Долгорукого, не то
гриневского Савельича, говорителя горьких истин
безрассудному хозяину. И лихая публицистка, оторви-голова
московской интельтусовки Юлия Латынина. Но, похоже,
доходит до населения слабо. А смысл в том, что при оценке
инвестиционной привлекательности проекта учитываются не
только размеры будущих прибылей, но и возможность потери
капитала. Согласитесь сами, что за неплохие проценты от
МММ известный Лёня Г. заплатил, по всей вероятности,
довольно дорого. Да и банк «Чара» у многих в памяти. Кроме
риска конкретного проекта, есть еще и «риск места». Вы же
не потребуете от вложений в Швейцарии той же нормы
прибыли, что от инвестиции в Таджикистан? Надежность
компенсирует невысокую отдачу. Одним из главных
факторов тут, как легко можно догадаться, является наличие
сколько-нибудь вменяемой государственной власти. Так вот,
точно так же, как «Фридом Хаус» на общественных началах
оценивает регулярно уровень свободы по всему свету, от
Норвегии до Чучхерии, так есть специально обученные
фирмы, которые, за деньги, конечно, оценивают степень
риска в разных странах по результатам ретроспективного
анализа. Данные их, бывает, расходятся, в зависимости от
методик и использованных выборок, но такой фирмы, чтобы
оценила риск в Белоруссии ниже, чем в Бельгии, в природе
не существует. И, к примеру, изысканная операция по
приобретению с торгов компании с нефтедобычей на 220 млн
баррелей фирмой, зарегистрированной в рюмочной
«Лондон» и принадлежащей физическим лицам, лично
известным президенту страны, уровень риска для этой
страны ни по одной методике не снизит.
Надо отметить, что риск революции с национализацией – это
не главный компонент, хотя и это случается, вспомним хотя
бы Ливию, Кадаффи и начало 70-х. В основном в расчетах
учитываются законодательство и судебная практика страны.
Все-таки, встретиться с судебным произволом гораздо
проще, чем с подпоясанными пулеметными лентами
красногвардейцами. Учитываются также экономические
неприятности от войн, забастовок, административная
коррупция и многое другое. Однако, риск ненулевой даже в
самых благоустроенных и спокойных странах – это связано с
возможностью сюрпризов валютного курса. Скажем,
построили Вы пять лет назад завод где-нибудь в Западной
Европе завод для производства сепулек, которые будут
экспортироваться в США и Японию. А вот сегодня вы
должны производить все затраты в сильно потяжелевших
евро, а получать от сепулькопотребителя за свой товар в
долларах и иенах, подешевевших по отношению к евро.
Вспомните, как ожил российский нетопливный экспорт и
увял импорт после дефолта 1998-го.
Вот все это сводится вместе, чтобы посчитать этот самый
Country Risk. Данные эти, как я уже говорил, в основном
платные, особенно за текущий год, но мне удалось найти в
Сети информацию free об уровнях риска в масштабе
континентов. А нам с вами, собственно, это и нужно.
Если теперь посмотреть распределение по планете ресурсов
нефти, то мы увидим во-первых, что львиная доля
доказанных запасов сосредоточена в одном небольшом
регионе, а во-вторых, что нефть, действительно, находится
по большей части в зонах повышенного риска. Требования
75
демократичности, вышеупомянутого уровня свободы, тут,
вообще говоря, нету. Но требование стабильности,
вменяемости, ответственности государства за свои