любимой Партии, что он не эксплуататор и не подкулачник,
а, наоборот, всей душой.
Маршрут на Памир лежал через город Баку, а там как раз
(1930 год) раза в три увеличили набор в Политехнический
им. Азизбекова на нефтяные специальности. Нужны были
специалисты для пятилеток и по этому поводу власть
несколько снизила свою придирчивость к анкетам. Мой отец
поступил, днем учился, по ночам работал сменным химиком
на заводе имени Вано Стуруа, стал научным сотрудником в
АзНИИ нефтяной промышленности, завлабом, в 27 лет
замдиректора по науке. Началась война – вступил в партию и
пошел на производство, главным инженером завода им.
Джапаридзе. Была авария. Виноват – не виноват, но вызвал
вельможный гнев Главного Начальника Азербайджана Мир-
Джафара Багирова, так что мог и у стенки оказаться. Но
замнаркома Рыбак выпросил его у бакинской власти – «Вы, -
мол, - тут можете позволить себе ни за что специалистов
сажать, а на Урале, во Втором Баку, жуткий кадровый
голод».
Оказался мой папа в «Молотовнефти». Туда эвакуировали
нефтеперерабатывающий завод из Бердянска, снова собирали
в Краснокамске. А мама моя, двадцатилетняя уральская
красавица, училась на геолфаке университета и работала в
одном из отделов этой самой «Молотовнефти». Заболела ее
подруга, секретарша у начальника, попросили Миту ее
подменить, большое совещание, сам Байбаков приехал. Вот
она вносит бумаги, а замнаркома ее и спрашивает: «Скажите,
девушка, как Вас зовут?» – «Маргарита Александровна!» Все
так и грохнули – очень уж молоденькая Маргарита
Александровна-то!
После совещания к ней подошел один из участников и
сказал, что у него есть билеты на сегодняшний футбол, так
если ... . Это все было в июле 44-го, а в мае 45-го отец уже
встречал маму с кулечком из Краснокамского роддома.
Получается, что я и на свет появился благодаря двум сильно
нестандартным феям – Мир-Джафару Багирову и Николаю
Байбакову. Ну, и благодаря нефти, конечно, каким еще ветром
могло моего отца занести на Урал? А занесло, он и умер на
Урале, в нефтяной Уфе, прожив там больше полувека.
Могло это все получиться в Угольном Мире?
Думается все же, что могло. Заменить, пожалуй, придется
бакинский Азизбековский на Политех в донбасской Юзовке,
АзНИИ НП на ЮжНИИГипрогаз, завод Джапаридзе на,
допустим, завод гидрирования угля им. Артема. Вполне
могли бы при подходе танков Клейста эвакуировать этот
завод на Урал, поближе к кизеловским угольным шахтам. Вот
и ... Необязательно так, но шанс-то остается! Значит, могли
бы они встретиться, мог бы и я появиться на свет, закончил
бы Политех или Пермский университет, вместо
западносибирского Самотлора поехал, к примеру, в
восточносибирский Томмот. И вот сейчас, в XXI веке
Угольного Отражения (или, если больше нравится,
Отвремления) сидел бы и достукивал на компутере
последние знаки своих рассуждений об альтернативной
истории мира, где месторождения углеводородов, прямо уже
105
готовых смесей, в порах песчаников или известняков
встречаются совершенно свободно по всей планете.
Забавно.
15. ЭПИЛОГ
Мне кажется, что мы, после стольких рассуждений и
отвлечений в сторону, можем как-то подытожить. Наше с
вами положение на начало третьего тысячелетия
отличается от ситуации в Угольной Реальности как в
хорошую, так и в плохую сторону. Плюсом у нас идут
ресурсы. 547 миллиардов доказанных и прогнозных
запасов жидких и газообразных углеводородов, по 90 тонн
на душу, которых у них вообще нет. И еще почти триста
миллиардов тонн угля из самых легкодоступных
месторождений; которые они израсходовали в ХХ веке
взамен добытых нами за это время нефти и газа. Нашим
минусом, безусловно выглядит сосредоточение львиной
доли известных на сегодня нефтяных и газовых
ресурсов Земли в одном, чрезвычайно нестабильном и
довольно враждебном миру технического прогресса
регионе.
И его следствия:
– пессимизм Запада, так ярко выраженный в
приведенном рисунке с сайта, исключительно
посвященного близкому и неминуемому развалу