Посетителей в таверне было не менее сорока. Эстебан правильно сказал: тут нервный центр местной жизни, место встреч одиноких людей с себе подобными, место, где человек после изматывающего трудового дня разделял с ближним трапезу и беседу.
Давид вдруг ощутил, что где-то глубоко внутри он чувствует ликование. Ведь он был в том самом месте, куда Томас Мауд, возможно, приходит по вечерам. Он немного ошалело оглядывался, но все лица казались одинаковыми. И все же вдруг где-нибудь в углу прямо сейчас одиноко сидит молчаливый человек, сжимая стакан виски в шестипалой руке, незаметно наблюдая за окружающими, подмечая все: жесты, складки одежды, глубинные движения души. О, он сразу узнает Томаса Мауда, с первого взгляда – Давид не сомневался в этом, – даже не разглядывая его пальцы. И без этой своей умопомрачительной особенности Мауд должен быть человеком необыкновенным, значительным. Нельзя же написать роман, проданный в девяноста миллионах экземпляров, и выглядеть как все! Так думал молодой редактор, волнуясь и ожидая, что вот-вот встретится взглядом с великим писателем и они оба сразу все поймут – как в детективной истории преступник сразу все понимает, когда сыщик кладет ему руку на плечо после долгого преследования.
– Ой, я вижу свободный столик, вон там. Давид, займи его скорее, пока нас не опередили.
Они заняли у стенки столик на двоих и теперь озирались в поисках официанта. Ожидание ничего не дало, и Давид пошел к стойке, где все же заставил бармена выслушать себя – впрочем, тот, разговаривая, так и не отвлекся от раскладывания по тарелочкам анчоусов. По его властным повадкам Давид предположил, что это и есть Иона, брат Эдны, хозяин заведения. Что тут же подтвердилось, когда из кухни окликнули Иону, а он обернулся.
– Простите, можно нам посмотреть меню?
– Нет у нас никаких меню, – проворчал Иона и ткнул большим пальцем себе за спину, где названия блюд были написаны на доске мелом, и похоже, что уже давно. – Говорите, чего вам надо, я принесу.
– Право, пока не знаю. На каких блюдах вы специализируетесь?
– На всех.
– Ну хорошо, что у вас особенно вкусно?
– Так это другое дело, приятель, так бы и говорил. На вашем месте я сначала съел бы порцию анчоусов в оливковом масле, потом жареных рыжиков. Отличные просто, утром собрал. А на горячее – нашу арагонскую олью.
– А что входит в арагонскую олью?
– А все: фасоль, кабачки, морковь, лук-порей, капуста, картофель, сельдерей, свекольные черешки. На бульоне из телячьих костей.
– Это вроде овощного супа?
– Какой там суп! Туда кладут начинку… ну, я имею в виду обжаренные фрикадельки из телятины и курятины с яйцом… потом кровяную колбасу крошим… затем лапшу. Подаем в глиняных горшочках. Питательное блюдо. Типичное для нашей долины.
– Хорошо, – согласился Давид на арагонскую олью, рыжики и анчоусы. – Еще, пожалуйста, два холодных пива. Нет, одну кружку пива и стакан газировки.
– Иду! – вдруг заорал Иона во всю мощь своих немалых легких и понес куда-то тарелочки с разложенными анчоусами.
За столиком супруги долго ждали еду, но дождались только крика от стойки: «Две ольи!» Здесь во время большого наплыва посетителей было принято брать блюда самим.
Местное кушанье оказалось непривычным. Сильвия однажды прочитала, что североамериканцы более других подвержены дисбактериозу и несварениям, потому что их культура требует чистоты и опрятности, доходя до опасной степени стерилизации всех съестных продуктов. Не грозит ли им теперь познать подобный опыт?
– Так вот ты какая, арагонская олья! – прокомментировала Сильвия. – Вкусно.
– Да, ничего. Они берут все съедобное, что видят вокруг, и запаривают в одной кастрюле. Надеюсь, что моют перед этим.
– Чувствуешь какую-то грязь?
– Нет, но ты же знаешь, как это в деревне…
– Ты серьезно?
– Ну!
Сильвия изумленно вгляделась в лицо мужа, ища признаки розыгрыша. Через несколько секунд облегченно рассмеялась:
– Ты неисправим!
Они еще хохотали, когда вошел падре Ривас. Наверное, сразу с вечерней мессы. Иона сразу поспешил подать священнику стопочку орухо – знаменитой местной виноградной водки на травах. Тот ее выпил прямо на ходу.
– Значит, вина для причастия не хватило, – тихо заметил Давид.
– Бойкое местечко. Смотри, здесь двое из трех наших знакомых в этом поселке.
Да, подумал Давид, бойкое, и это очень хорошо. Раз здесь все, значит, тут может оказаться и он. Тот, который…
Извинившись, он отправился искать туалет. Никаких признаков похожей двери, и все стены закрыты плотной шумной толпой. Он тронул за плечо молодого парня, созерцательно тянущего из кружки что-то освежающее, и спросил, как найти туалет. Парень долго смотрел ему в лицо, словно размышляя, стоит ли он ответа… и в том же молчании опустил голову, продолжая пить. Могучий седобородый весельчак, стоявший рядом, посоветовал Давиду не обращать на парня внимания и указал на маленькую дверь в стене, почти полностью скрытую толпой.