Ничего постыдного в краткосрочных связях кицуне не видели, — молодые лисы сходились и расходились по собственному желанию. Внебрачные связи осуждались только в период воспитания детей — в остальное время в парах царила полная свобода. Подкатывали и ко мне, — пришлось соврать, что свою последнюю женщину случайно разорвал пополам. Дескать, не сдержался: контроль еще слаб. Атаковать меня перестали, хотя Шелковая Шубка выразила надежду, что будет первой, с кем я начну экспериментировать.
На самом деле физически я мог удовлетворить женщину, а добровольный целибат объяснялся другими причинами. Внутренними, если можно так выразиться. Не отлаженная толком гормональная система в лучшем случае никак не реагировала на происходящее, и удовольствия от процесса я не получал. Про худшие варианты задумываться не хотелось. Я планировал заняться этим вопросом, однако все время приходилось сосредотачиваться на боевых аспектах развития. Не скажу, чтобы мои особенности сильно тревожили или мешали, но я все-таки привык ощущать себя мужчиной и некоторый дискомфорт испытывал.
— Два человека за угловым столиком. — Надо было срочно переводить разговор на другую тему. — Кто они?
— Местные стражники, одновременно «крыша». Их Звенислав предоставил. Мы их прикармливаем — в будущем пригодятся.
Кицуне на протяжении тысячелетий имели дело с организованной преступностью. Тип отношений менялся в зависимости от обстановки, неизменным оставалось одно — торговцев доили. Или пытались доить. Отдельные криминальные личности и целые синдикаты требовали дани с той же настойчивостью, что и представители официальных властей. Хитрый Нос утверждал, что первым делом в новом городе узнает, кто и сколько «берет на лапу». Платить приходилось всем — от простых постовых до серьезных дяденек в санитарной и налоговой инспекциях. Лисы принимали такую ситуацию как данность, — меня она раздражала.
— Если всем платить, денег не останется, — вырвалось невольно.
— Ерунда, — отмахнулась от моих слов Чистый Родник, — рестораны нечто вроде базы, основные деньги зарабатываются другими путями. Всю прошлую неделю на акциях играли, сейчас валютой занялись. Поиздержались мы сильно…
Под глазами у пригорюнившейся девушки чернели круги от недосыпа. Старейшие решали вопросы взаимодействия с властями города — официальными, криминальными и оккультными, а на Чистого Родника свалилось обустройство нового дома и финансы. «Раз ты Видящая, выигрывай», сказала ей Ступающая Мягко. Девушка выигрывала. Одна. Другие члены клана или не владели нужной магией, или помогали старейшинам.
— Ты меняешь рынки?
— Угу. Открываешь счет, кладешь пять тысяч, выигрываешь еще десять. Пять снимаешь, счет отдаешь молодым — пусть учатся; если спустят обратно до первоначального взноса — зовут. А сама занимаешься новым счетом в другой области. Нельзя сразу выигрывать слишком много: за такими счастливчиками следят. Раньше намного проще было, мне дед рассказывал. — Внезапно девушка шаловливо улыбнулась, захихикала и важно произнесла: — Наш клан гордится своими достижениями на ниве изыскания новых источников доходов. Ты знаешь, во времена Северной Вэй мы первыми облегчили работу чиновников Монетного двора и наладили собственный выпуск бумажных денег. Решили не беспокоить важных людей своими мелкими нуждами.
Кицуне чтили человеческие законы, но жили по своим. Если им казалось безопасным продать килограмм-другой героина или спекулировать контрабандой, так и поступали. И никаких моральных терзаний не испытывали. Хитрый Нос рассказывал историю из своего прошлого, когда в правление Елизаветы на Урале помогал Акинфию Демидову наладить чеканку фальшивых монет: в этой области клану действительно есть чем гордиться — Расколотая Гора на фальшивках специализировалась. Старый лис с гордостью вспоминал, как сделал оттиски, создал производство, обучил мастеров. К несчастью, выгодное предприятие сгубила жадность. В погоне за прибылью Демидов снизил качество «продукции», и на след мастерской вышла Тайная канцелярия. Уральский магнат решил проблему просто — приказал затопить шахту со станками. Из всех мастеров выжил один Хитрый Нос.