— А ты и не задерживаешь, это я и сам делаю прекрасно, — отозвался Анхель, подходя ко мне.
— Ты меня искала? — спросил он, заглядывая мне в глаза, ища в них ответ, очевидно больше не сильно доверяя моим словам. Впрочем, я сама не была склонна им доверять. Они начинали как слова Хулии о Нике до недавнего времени очень красиво врать, когда дело касалось его.
— Искала, но уже неважно, — отмахнулась я, отворачиваясь. Анхель взял мой подбородок большим и указательным пальцами и повернул к себе, — всё, что касается тебя, нас, важно.
— Мы? Анхель, нас уже нет, — я покачала головой, желая от него избавиться, не выяснять отношения при Прити, но она так притихла, что легко было забыть, что в комнате есть кто-то другой.
Анхель мгновенно и слишком резко наклонился, прижавшись к моим губам в яростном поцелуе. Он наказывал меня за всё, в чём я была виновата и в чём нет
Он был бессовестно красив, нагло умен и, как оказывается, поразительно самонадеян, но испанца казалось это вовсе не заботило: он старался доказать, что неправа я, что я вру нам обоим и это было чистой правдой, да только я не собиралась так легко сдаваться ему. И всё же, несмотря на своё упрямство, моего сопротивления на долго не хватило, но для меня это был уже определённый прогресс, учитывая то, что мы уже определили с его сестрой, Анхель был способен расплавлять меня как воск, но сегодня воск выстоял пусть и недолго. Когда он вот так сердито прижимал меня к себе, я всерьёз задумывалась над тем, чтобы остаться тут надолго, очень надолго, но рядом была индианка, и это всё определённо портило.
Испытывала ли я в тот момент удовольствие, зная, что она все видит? Скорее всего, но куда больше меня смутил сам факт этого. Я не хотела делать из всего этого показательное выступление, и, когда я собиралась уже оттолкнуть Анхеля, он отстранился сам.
— Мы будем всегда, — ответил Анхель и позволил мне уйти, когда разозленная его поступком я сверлила его глазами.
И всё же окончательной причиной моего решения было не это. Несмотря на то, что он спокойно проводил с ней время, он и глазом не повёл, чтобы поцеловать меня при ней. Успокоившись, я собралась снова найти его, но всё оказалось слишком просто. Дверь в гостиную, где мужчины пили бренди, виски или что-то другое перед обедом или когда пожелают. Эта гостиная была своеобразным мужским аналогом Женской комнаты. Только в тёмных тонах, в которой пахло зачастую сигарами или же просто мужским парфюмом.
На общем фоне голосов больше всего выделялись два, которые, очевидно, стояли ближе всего к двери. Им стоило бы быть более осторожными, но, очевидно, это их не смутило. Я остановилась и прислушалась, узнав голос Джордана.
— Вы должны позволить ей сделать выбор самой, — спокойно и, как всегда размеренно, обратился британец к собеседнику, даже не услышав ответ — я знала к кому он обращается.
— А разве она его ещё не сделала? — хмыкнул Анхель. Его голос звучал слишком расслаблено, слишком уверенно.
— Она ещё ничего не ответила ни мне, ни Вам.
— Бросьте, Джордан. Вы сами всё прекрасно видите. Я сильно её обидел, но, в конечном итоге, она простит, а Вас она не любит. — Я услышала вздох Джордана, когда он собирался ответить, но его перебили. — Скажите, Вы знаете, что она больше всего любит, когда целуют одно небольшое, но очень чувствительное местечко под ухом и ещё одно в основании шеи? Знаете ли, как она судорожно вздыхает, стоит сделать перерыв в поцелуях? Знаете Вы, как важно для неё одобрение семьи, но стоит дать волю чертёнку внутри неё, подыграть её демонам и она преображается. Вы хотя бы раз целовали её? Забывала ли она с Вами об окружающем мире? Со мной да.
Я не слышала спокойный ответ Джордана. Во мне расцветала многочисленными красными лепестками злость. Да как он только мог говорить такое? Как мог обсуждать всё это с посторонним, как мог похваляться тем, что он заставлял меня чувствовать и какой я была с ним. Он красовался перед соперником, он не так…. У меня даже не было слов, чтобы описать, что на самом деле делал Анхель, но это всё выглядело как очередное предательство наших чувств, нашей с ним связи.
Я вошла в комнату, не желая дальше слушать этот разговор, уже порядком разозлившись, чем удивила наших отцов и мужской половины гостей. Натянув неуверенную улыбку при неважной игре, я подошла прямо к Джордану.
— Я не отвлекают Вас? — улыбнулась я, заметив, как Анхель нахмурился, но Джордан покачал головой, показывая, что свободен. — Я хотела бы поговорить с Вами наедине.
— Конечно, — отозвался Джордан, предлагая мне руку, за которую я ухватилась, как за спасательную соломинку.
— О чем Вы хотели со мной поговорить? — спросил британец, стоило нам отойти немного дальше по коридору.
— Как скоро Ваша семья может прилететь в Анджелес?
— Для чего? — удивлённо спросил Джордан, сворачивая в обширный холл.
— Для нашей помолвки, — отозвалась я, уже сейчас сдерживаясь, чтобы не убежать куда угодно подальше от своего выбора.
====== Глава 15. Ариадна ======
Закрывая глаза, я теряла нить с реальностью; мне казалось, что я чувствовала мягкость того мокрого песка, что покрывал пляж у побережья, ощущала ветер, а вдалеке продолжала видеть странное сооружение, больше похожее на сломанного паука. Да, именно паука, тысячи деревянных балок поддерживали пирс, но в связи с отливом, его ноги были покрыты миллиардами ракушек и отдельными водорослями, создавая чувство, что ему много десятков лет. Наверное, тут было то самое место, где мне вновь хотелось встречать рассветы и провожать закаты, как сегодняшний — огненный, опаляющий, сжигающий. Но самым главным стало то, что всё то время я провела не одна: он шёл рядом; впервые я могла забыть о его статусе, мне показалось, что он совершенно ничем не отличается от Райта. Мне было столь же легко рядом. Может, я могла бы влюбиться? Вдруг всё-таки весь этот конкурс не огромная ошибка, точнее была моей ошибкой, как сказала Тайни — я не старалась, не желала. Я просто не знала, чего я хочу и хочу ли?!
Иногда мне казалось, что я слишком много думаю о каждом из своих шагов, поступков, не замечая, что не делаю ничего нужного. В какой-то момент пока мы шли вдоль безлюдного пляжа, я даже не заметила, как перестала говорить. Мне хотелось понять, занимаю ли я сейчас правильное место во всем этом. Почему-то показалось удивительным, как Женевьева поняла, кому должно принадлежать ее сердце. Николас шёл рядом; он был совсем другим здесь, а точнее — нет, он не поменялся внешне или качественно, просто стал на несколько секунд более свободным. Я бы могла вечно смотреть на него, задаваясь тысячью вопросами, не находя ответов, боясь совершить ошибку.
Могли быть ошибкой те поцелуи, от которых замирало сердце, а потом вновь устремлялось куда-то? А вдруг так у всех, но мне же это не проверить никак. Я честно не знала, как называется то, что между нами происходит, но мне это нравилось. Нас объединяло какое-то глуповатое и хрупкое, но очень доброе чувство.
— О чем задумалась, — вырвал меня из задумчивости его голос; мы почти подходили к пирсу, до этого казавшегося миражем вдалеке.
Вначале я отвернулась, но после мой взгляд вернулся вновь к нему, подобное тому, что творилось в моей голове было трудно рассказать или передать. И стоит ли это делать? Я не видела его глаз: их скрывала тень, падающая на лицо, благодаря шляпе, до сих пор покоящейся на его голове. Она мне нравилась: каким-то магическим способом она смогла превратить из принца обычного человека, но при этом не уничтожила привлекательности, что была в каждом движении Ника.
— Думаю, как забрать твою шляпу себе, — наконец ответила я на вопрос, заставив Николаса рассмеяться.
— Никак, — доверительно поделился со мной информацией Ник, — она не продается и не сдается во временное пользование.
— То есть даже ради леди, Вы бы это не сделали, Ваше Высочество?
Он, конечно же, видел мою улыбку, но решил подержать этот обмен незначащими предложениями. Думаю, при удачном стечении обстоятельств, я смогла бы его заболтать, а потом резко сорвать с него шляпу. Уверена, что при всей той же удаче, я бы смогла убежать с ней — я не могла разучиться делать то, чем занималась большую часть своего детства.