11 часов до…
— Они прибыли, — сообщил мне Никки, входя в мой кабинет. Не стоило даже уточнять кто: все и так знали. Семья Джордана, королевская чета с двумя дочерьми, сын их уже был здесь.
Я собрала документы в аккуратную стопку и посмотрела на брата, вздохнув и набравшись решимости, вышла из-за стола. Готовясь к неизбежному и уже ощущая тиски той ловушки, которую сама для себя создала да еще и в нее с радостью прыгнула.
— Пойдем, — неуверенно ответила я Нику, поравнявшись с ним.
— Ты уверена? — остановил он меня, задержав рукой. Разве я могу быть уверена в чем-то? Сейчас? Когда душа уходит в пятки. Разве я могу быть уверенной в том, что не ошибаюсь именно тогда, когда всё и все вокруг кричат что это ошибка?
— Уверена, — ответила я, стараясь сделать уверенный вид, но братишка посмотрел на меня таким взглядом, что мне стало некомфортно в своем теле, он словно говорил: «Не рассказывай мне тут эту чушь», — и он был прав, эта была худшая ложь, а врать так же искусно, как Хулия, я не умела. — Не уверена, но уже поздно.
— Не поздно, Блу, никогда не поздно, — уверенно ответил брат и решительно посмотрел на меня. — Мы можем отменить все.
— Поздно, Никки, они уже приехали, — трусливо отмахнулась я от возможности все исправить и вышла в коридор. Я не хотела говорить и с Ником. Мне было нелегко врать всем и, увидев в холле родителей и сестер Джордана, я испугалась. Я не готова к этому. Боже, как я не готова к этому. Спасите меня кто-то. Срочно.
— Все в порядке? — спросил Ник, шедший рядом со мной. Он словно чувствовал, что я хочу или провалиться сквозь землю или выпрыгнуть из своего тела.
— Ага, — невнятно пробормотала я. — Нет. Или да, может быть.
— Я так и понял. Ладно уж, раз пришли, пошли поздороваемся, — хмыкнул Ник, едва ли не силой потянув меня вперед, чтобы я не сбежала, а я ведь умею, можно сказать, специалист широкого профиля по части побегов.
— А вот и Бланка, — улыбнулась мама, указывая на меня. Британская королевская чета тепло улыбнулась мне: они были такими красивыми, такими радушными и приветливыми. Интересно, что будет, если я отменю помолвку? Как скоро они возненавидят меня.
— Какая же ты красавица, — улыбнулась королева Шарлотта после скучных, формальностей целуя меня в щеку в знак приветствия. — Я буду рада иметь такую дочь, как ты.
— Я тоже, я тоже, — сбивчиво ответила я. Ох, дочь, невестка… ужас просто. И во что я вляпалась? Я-то была уверена, что моей свекровью станет Николетта, я привыкла к этой мысли настолько, что растерялась тому очевидному факту, что сама выбрала себе в свекрови эту совсем незнакомую мне женщину. Она казалась далеко не такой приятной и любящей, как мама близнецов.
— Тебе понравится в Вестминстере, я приказала уже подготавливать тебе комнату. У моей невестки будет все самое лучшее, — нова прощебетала королева, вгоняя в меня все больше и больше страха. Вестминстер. Комната. Невестка.
— Ты права, мама, у моей невесты будет лучшее, что может предложить Англия, — рядом оказался Джордан, приобняв меня за плечи, но мне стало неловко, неуютно, вот только я не знала, куда деться. Я подняла взгляд, повернувшись к Арабелле и Маризе, британским принцессам, но поверх их голов увидела у дверей сад Анхеля: он оперся о косяк и наблюдал за нами. Воздух словно неожиданно нагрелся и кислород куда-то испарился.
Стало неловко, неуютно, но вместо с этим тепло внутри. Почему я не могу его ненавидеть даже сейчас?
7 часов до…
Почему я не сказала «нет», когда на пороге моей комнаты появилась Хулия и с загадочным «пошли со мной» потянула меня к выходу, а затем и в подземный гараж. Как она затем сказала, мне нужно развеется, а то я похожа на печальную деву в заточении. Она понимала все, что я чувствовала. Знала, что эта помолвка для меня ничего не стоит, как для нее помолвка с Карлосом, но упрекать она меня не стала. Все вокруг интересовались: уверена ли я; действительно ли я хочу сделать то, что запланировала; я бы свихнулась если бы еще и она начала выпытывать все как да почему. Хулия этого не сделала, но она решила, что смена обстановки пойдет на пользу.
Всю безнадежность ситуации я поняла, даже не тогда, когда мы остановились у торгового центра, и не тогда, когда мы вошли в магазин нижнего белья, а когда Хулия протянула откровенный комплект, загадочно улыбаясь и прося примерить.
— Ты ведь шутишь? — надеясь, что так и было спросила я, но с другой стороны это ведь была Хулия, а от неё можно ожидать всего, что душа пожелает и особенного чего не пожелает.
— Нет, конечно, — рассеялась испанка, подталкивая меня к примерочным, — через несколько часов ты станешь ей, а потом и женой. Тебе пора думать о самой важной части гардероба.
— Мне всегда казалось, что самая важная часть любого наряда — внешний вид.
— Несомненно, — хмыкнула Жаклин, — но твоего мужа будет интересовать не платье, а то что под ним.
— Оно ничего не прикроет, — пожаловались я, бельё было не то что слишком откровенным, но невероятно и чересчур прозрачным, слова за, а вовсе не бельем.
— Просто примерь, — просит Хулия и задергивает за мной шторку. Не знаю, по какой такой удивительной причине я подчиняюсь. Уходит совсем немного времени на то, чтобы снять одежду и натянуть на себя эти прозрачные лоскутки материи, куда больше я присматриваюсь к себе, стараясь понять, что в таком белье нравится подругам. Я была все равно, что обнаженной.
— Если быть замужней девой — означает носить это, я лучше останусь старой девой, — отозвалась я после того, как насмотрелась на свое отражение в зеркале. Если бы моим мужем должен был бы стать Анхель, подобное белье было бы уместнее, но я собиралась выйти замуж за Джордана, а он было более скромный, а значит, это очень глупая затея.
Несмотря на обиду и прочее, мне очень хотелось чувствовать уверенность Анхеля в том, что наше будущее, общее будущее еще возможно, что оно не призрачный мираж, а что-то реальное и наша с ним размолвка не значит ровным счетом ничего. Я хотела пойти к нему, безоговорочно вверить ему свое будущее, чтобы решение не весело на мне тяжким грузом, чтобы не было удушающего чувства саморазрушения, словно то, что я делала, было неправильным, ужасным и несправедливым по отношению ко всем, включая меня, включая Анхеля.
— Но это так скучно, — отозвалась, смеясь, Жаклин. — Ходить везде с пожилым колли, как тетушка Маргаретта, ворчать на всех и выглядеть так, словно подавилась лимоном. Ты этого определенно не хочешь. К тому же белье скорее особый вид флирта, чем одежда.
— Ничего подобного. Белье нужно чтобы на него любовались, — возражаю я, разве не для этого столько внимания уделяют этой части гардероба? Разве не потому на белье столько денег тратят жены? Смеются все, и даже слышен тихий смешок девушки-продавщицы, которая пытается сделать вид, что ее нет и вовсе, но все же, не может скрыть полностью присутствие. Отодвигается шторка, соединяющая мою кабинку с соседней, и Хулия окидывает меня оценивающим взглядом и довольно прищелкивает язычком и улыбается.
— Белье нужно для того, чтобы его хотели снять, а не любоваться им, — улыбается она. Оказывается, она тоже решила примерить один из комплектов. Заметив мой интерес, она легко и естественно повела бедрами, словно исполняя па одного из латиноамериканских танцев:
— Как думаешь, понравиться?
— Если ты хочешь, чтобы с тебя тут же его сняли, определенно, — отвечаю я ей той же хитрой улыбкой, но быстро смущаюсь, все еще помня мое несвоевременное появление в комнате брата. Бог ты мой, боюсь, что это не сотрется с памяти, как бы я ни старалась.
— Зачем же еще мне его покупать? Значит, понравится? — подмигнула Хулия. — Тебе, кстати, очень идет, кое-кому очень понравилось бы.
Я нахмурилась, злиться на нее долго не получалось, но не отреагировать на ее сватовство тоже не могла. Она тонок в аккурат напомнила о своем брате, и моя рука замерла на шторе. Как бы я хотела чтобы этого ничего не было: ни приезда индийской новости, ни появления его дочери, ни слов Прити. Я хотела бы снова летать в прежних ярких облаках и не знать ни боли, ни разочарования и этой неловкой и замораживающей растерянности. Я бы наверное была бы только рада, найдись кто-то, кто сделает главный выбор за меня. Мне надоело постоянно думать только о том, не совершаю ли я ошибку.