— Анхель, зачем? Зачем ты заставляешь меня вспомнить об этом? Чтобы было больнее? — я не могла понять, что им двигало. Вряд ли желание сделать еще больнее все произошедшее, но он это делал хотел того или нет. Я просто хотела не вспоминать, а ему нужна была месть. «Дяде» нужна была месть, отцу теперь она нужна, как и Нику, а я уже сыта ею.
— Нет, малышка, нет. Чтобы все знали, что такое не прощается, чтобы никто даже не думал повторить подобное. Дай нам позаботится о тебе, дай мне, и твоим отцу, и брату наказать твоего обидчика, — я осторожно выбралась из объятий отца, превозмогая боль я подошла к любимому, разговор становился непростым и слишком болезненным.
— Анхель, никто не отменит того, что произошло. Ты же не думаешь, что наказание обидчика поможет нам обоим забыть то, что ты видел? Что делать с тем, что мне больно оттого, что ты видел меня такой? Грязной, раненной, слабой, униженной, полураздетой, — я чувствовала себя слишком слабой и сильно измученной, но все же стояла и смотрела ему в глаза. Он поддерживал меня, не давая упасть, но лицо его было твердым, он не собирался отступать.
— Мне станет спокойно от того, что он заплатит за все. Я больше никому не позволю тебя обидеть.
— Тогда делайте, что хотите. Просто не оставляй меня.
— Мы не оставим тебя одну. Даже не мечтай. — Я совсем забыла о брате, пока он не потрепал меня по голове. — Прости, что не помогли раньше, но сейчас, сейчас мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе и защитить тебя.
— Я никогда не сомневалась в вас, — я посмотрела сначала на Ника, затем на папу, оба смотрели на меня с виноватыми и пристыженными взглядами. Они винили себя за то, что случилось, как и за то, что не они, а Анхель рискнул своей жизнью, чтобы меня спасти. — Спасибо за поддержку.
— Ты не должна нас благодарить, — Ник удручённо покачал головой, отказываясь снимать со своих плеч груз вины, который сам на себя же и возложил. — Это моя ошибка, что ты подставила себя под удар, чтобы защитить Ариэль, тогда как я должен был позаботиться о вас обеих.
— Ты должен был присмотреть за своими девушками и за Хулией, которая была рядом с тобой.
— Я должен был присмотреть за своими сестрами и не сделал этого, — я знала эту слабость Ника, он привык брать на себя вину даже за то, в чем никогда не был виноват. Он спасал девушек и Амалию с Хулией, которые были рядом, я была слишком далеко от него, чтобы он мог попытаться сделать хоть что-то. Я строго посмотрела на Ника, чтобы он понял то, что у меня не было сил говорить.
Анхель помог мне сесть обратно на кровать, Ник сдался — я видела это по его глазам, но это не значит, что он перестал винить себя. Я поморщилась, когда Анхель задел рукой особо болезненный порез на правом боку. Хотя у меня все тело болело так, словно по нему проехалось несколько танков, и мясник разделил меня на тонкие кусочки. Мне хотелось бы поспать, но учитывая, что боль начала нарастать, это казалось невозможным.
Действие обезболивающего начало проходить, и все тело снова начинало «закипать». Поскорее бы пришел доктор, но вместо доктора ко мне в комнату тут же ворвалась мама. Ее лицо было бледнее, чем у Ника, папы и даже Хулии, следующей за мамой по пятам. У меня остановилось сердце, когда я увидела измученное тревогой и беспокойством лицо всегда такой воинственной королевы и любящей матери. Не стесняясь ни мужа, ни сына, ни детей лучшей подруги, мама плакала, и ее слезы оставляли мокрый след на ее прекрасном зеленом платье.
Она быстро подскочила ко мне и притянула к себе, снова усадив меня на постель.
— Девочка моя, доченька моя, — я была не в силах сдерживать свои слезы и смотреть на то, как подкосило произошедшее маму. Она была сама не своя. На ней не было лица, и даже руки и те тряслись. Я знала, что брат уже родился, но было необычно видеть ее, начавшую возвращаться в норму фигуру. Именно из-за меня мой брат родился раньше срока, из-за меня мама пережила весь этот стресс. — Что они с тобой сделали?
— То, что не должны были? — ответила я рассеянно. Так как почти все в комнате слышали стыдную правду и со временем за дверью поделятся ею с теми, кто не слышал, чтобы не донимали меня болезненными вопросами и только с близкими, кому и правда было небезразлично.
Как бы я не любила своих родных, как сильно они бы не были мне дороги, через несколько минут такое скопление людей в одной комнате начало меня душить и угнетать. Я бы ни за что не сказала им, что они лишние, но дискомфорт с каждым мгновением усиливался. Заслуживала ли я таких переживаний с их стороны?
Я хотела спросить за близняшек и за Март, узнать, как Джеймис, и самое главное, как Кит, ведь из всех братьев и сестер я видела сейчас только Ника и знала, что он в порядке, но замолчала после короткого разговора с мамой. Для меня все было слишком, и я просто хотела отдохнуть.
Я обернулась в поисках Анхеля. Его присутствие успокаивало меня, сейчас даже больше чем присутствие мамы или папы, странным, но в то же время правильным образом он стал тем якорем, который помогал мне держаться на плаву, не утопая в воспоминаниях и жалости к себе. Анхель стоял в небольшом отдаленнии и разговаривал с папой и своим отцом, которого я раньше не замечала. До этого я не слышала их, так как была сконцентрирована на маме, но теперь, когда я обратила на них внимание, я услышала обрывок фразы.
— … Испания позаботится о своей будущей принцессе. Ни одна обида, нанесённая моей невесте, не будет прощена, — решительно ответил на что-то, сказанное папой Анхель, ведь и смотрел он сейчас на папу.
— Ничего прощать никто не будет, необходимо все обдумать и четко спланировать действия, чтобы не причинить больше вреда самой Бланке, — слова папы прозвучали как гром среди ясного неба в повисшей тишине.
Я не знала, что больше вызывало у меня недоумение: его яростное желание уничтожить моего насильника (а ведь он даже не знал кем тот был на самом деле) или то, что он назвал меня своей невестой.
Невеста. Невеста Анхеля. Мне нравилось, что это значило, и все же я решительно не понимала, почему он сказал так, не спросив меня. Ведь предполагалось, что это решение принимать мне. И все же от осознания того, что он хотел этого, что ему это было важным, мне становилось спокойнее и легче.
— Невеста? — спросила я, скрывая от него облегчение, которое снова пришло с пониманием, что все произошедшее не оттолкнуло его, ведь он просил не вспоминать…
— Да, ты против? — шаловливо улыбнулся Анхель, будто гордясь тем, что удивил меня и тем, что мы косвенно коснулись темы нашей помолвки.
— Нет, — рассеянно и устало улыбнулась я, чувствуя, как этот день постепенно оставляет меня без жизненных сил.
— На этой приятной ноте думаю нам стоит дать Бланке отдохнуть, так как наше путешествие оказалось очень утомительным, знаете ли, — мягко, но в то же время непреклонно Анхель попытался всех сплавить, пытаясь обеспечить так необходимый мне покой. И никто не стал возражать.
— Ты решил уже? — спросила я, когда все вышли из комнаты, а Анхель присел возле меня и положил руки мне на колени, приблизившись ко мне. Он молчал, а я смотрела на него, словно пытаясь понять, что значат его слова. Сначала я оттолкнула его, отрицая его чувства и планы на общее будущее, затем смирилась с тем, что это невозможно, а когда он открыто сказал папе, что собирается защищать свою невесту во чтобы то не стало, я растерялась. — Даже не спросишь меня?
— А ты против? — улыбнулся Анхель, убирая локоны с моего лица, нежно, почти невесомо. — Я не представляю себе жизнь без тебя. Я не хочу пытаться строить свое будущее, если ты не станешь центром вселенной. Ты — моя жизнь. Я не отпущу тебя. Больше никогда.
— Ты не спрашивал меня, — тихо ответила я, стараясь скрыть улыбку. Слова никогда не были произнесены. Они много раз зависали между нами, но никто ничего не говорил.
— Да? Мне казалось я спрашивал, — подмигнул Анхель, улыбнувшись.
— Нет. Не спрашивал, ни разу, — покачала в ответ головой, пряча улыбку.
— Тебе нельзя давать выбор, снова убежишь, — поцеловал меня в лоб испанец, задержав губы под линией волос, — а я найду тебя. Везде найду. Всегда найду.