Подставные люди пустили и донесли до людей «дядюшки», что вся страна отправлена на мои поиски и поиски Анхеля, принципиально разграничивая эти две операции, словно они между собой не связаны. При этом специально было добавлено, что гвардейцы на перевооружение вернутся во дворец после обеда, а значит, у насильника в запасе должно было быть всего несколько часов, чтобы напасть на дворец и причинить вред ещё кому-то. По прибытию они должны обнаружить свободного прогуливающегося по саду Ника в компании своей неизменной подруги, испанской инфанты. Август Иллеа, как оказалось, нашел замену и Хулии, которая, впрочем, и сама хотела принять участие в операции, но никто ее не поддержал, зная, что она может поставить себя под удар ради защиты Ника. Ей пришлось смиренно спуститься в укрытие, и она согласилась только после слов, что мою безопасность поручает только ей. Именно поэтому она так усердно тянула меня в убежище, чтобы оправдать доверие брата. Когда она, Джорджия, тетя и Ами вошли в Женскую комнату, у них уже была информация, что похититель клюнул на наживку и направляется во дворец. Задержись мы там, тоже были бы в зоне риска.
Я не могла спокойно сидеть на месте, и маме с Хулией постоянно приходилось успокаивать меня, но зная, что там сейчас наверху происходит, я не могла остепениться. Я не замечала ни девушек, ни младших; все мои мысли были наверху, но по прошествии трёх долгих часов мы услышали шаги на лестнице, и спустя пару мгновений перед нами показался Ник, целый и невредимый.
Я бросилась ему на шею и повисла на старшем брате, чувствуя громадное облегчение от того, что с ним все было хорошо.
— Все в порядке, Блу, — успокаивал он меня, но я не могла успокоиться, только сейчас в полной мере ощутив, в каком ужасе я была все эти несколько часов.— Я в порядке, Блу.
— Ты дурак, — резюмировала я, как только внутреннее волнение хоть немного улеглось. — Я хотела тебя убить, все ещё хочу. Ты хоть представляешь, как заставил волноваться меня, маму, девушек?
— Оно того стоило, Блу, — серьезно ответил Ник, успокаивающе приглаживая мои волосы. Почему им, мужчинам, так важно было отомстить? Они готовы были подвергать опасности себя, чтобы отплатить, но месть ведь абсолютно ничего не меняла, она ничего не упрощала и не делала легче, в ней не было никакого смысла.
— Ещё раз устроите подобное, и я побью тебя, — пригрозила я, и Ник рассмеялся.
— Хорошо, Блу, я даже защищаться не буду.
— Конечно не будешь, — согласилась я и хотела остроумно пошутить, но за спиной Ника раздался голос Анхеля, и ударить теперь мне захотелось его, но если в случае с Ником я ограничилась только угрозами, Анхелю досталось немного больше: отойдя от Ника и обойдя папу и дядю Энрике, я набросилась на своего жениха, но мои кулаки не причиняли ему особой боли, да и я совсем не старалась, я просто выплескивала наружу накопившееся возмущение после пережитого стресса.
— Ты обещал не оставлять меня, но ты оставил меня, ты ушел с остальными мстить, — я ругалась, но сама понимала, что мои претензии напрасны, он же не сделал ничего предосудительного.
— Я оставил с тобой свою вторую половинку, разве этого было так мало. — Я нахмурилась, но вынуждена была признать его правоту, он попросил сестру побыть со мной, сестру, которую ценил больше всех.
— Ты не должен был уходить, — сдалась я, не имея сил долго злиться на него. Мне достаточно было того, что он был рядом, а остальное, остальное было уже не так важно.
— Все уже сделано, так что можешь или продолжать бить меня, или целовать, но перестань смотреть на меня так хмуро, — Анхель задел своим носом мой, наклонившись вниз и выпрямился, предоставив выбор за мной. Бить его было интересно, но я хотела вспомнить, что из себя представляет правильный поцелуй: чистый и искренний.
Я боялась, что меня парализует от страха, пока я тянулась вверх к его губам, или может само прикосновение причинить мне боль, но я не чувствовала ничего из этого, когда наши губы соприкоснулись — только нежность и наслаждение расплавленной нежности. Поцелуй был коротким, но это был громадный шаг вперёд, и я внутренне ликовала от того, что решилась на него.
После того, как все устаканилось и мы узнали все важные детали, то поднялись из подвального помещения в Женскую комнату. Мама благодарила Джорджию за то, та присмотрела за Мэй; Анхель что-то обсуждал со своим отцом, но часто бросал на меня взгляды, словно проверял все ли я ещё нахожусь в той же комнате, что и он. Папа улыбнулся, замечая эти взгляды.
— Анхель — хороший парень, он действительно любит, — с одобрением сказал папа, после неловкой беседы о моем отъезду зде. Я понимала, что для него я всегда буду маленькой девочкой, но это жизнь, и нам обоим нужно принимать новые обстоятельства, как бы ему от этого не становилось грустно и как бы я не опасалась проблем в Мадриде. Все ведь будет хорошо, верно? Не может быть иначе, когда ты ищешь правильным путем, с правильными людьми.
— Он — все, о чем я даже не мечтала, — улыбнулась я, но заставила себя перестать пялиться на Анхеля. Хотя бы пару минут.
— Я хотел бы этого для всех вас, — задумчиво проговорил папа и, казалось, он сейчас подумал о Мари, и о ее роли во всей этой истории, но потом слегка кивнул и смахнул задумчивость с лица: — Твоя мама права: по проблеме за раз. Сначала ты, затем Ник, а дальше посмотрим.
— Я уверена, вы найдете выход, — за часы дикого страха за Ника я поняла, почему родители так поступили в ситуации с Мари. Невозможно исправить все одновременно, только предпринять меры для уменьшения ущерба, а после… Нет ничего окончательного, кроме смерти, а никто ведь не умер. Мари ещё слишком юна, и родители обязательно найдут способ позаботится и о ней.
И все же, я чувствовала умиротворение и спокойствие от того, что все, наконец, нормально; что насильник больше никому не причинит вреда. Мое спокойствие не пошатнули и стёртые костяшки пальцев на ладонях папы и Анхеля. Оба старательно прятали от меня руки, но я заметила бинты и поняла, в чем дело. Это было не столь важным, как и желание Гиацинта переговорить со мной. Нам не о чем было разговаривать. Папа и мой будущий свекр поделили обвиняемых между собой: в то время, как ублюдок короля Кларксона будет отвечать перед законом (или перед папой) в Иллеа, Гиацинт и большая часть виновных попадут под юрисдикцию Испании, как ее подданные. Спокойствие не ушло, и когда Анхель вышел с Ником и в Женской комнате остались одни девушки и женщины, не считая Кита, но он был на особом статусе. Я чувствовала себя до того расслабленной, что даже решилась присесть к девушкам.
— Почему принц Анхель? — спросила Марджери, ставя чашку с чаем на стол. Так, как завтра я улетаю в Мадрид, возможно, это моя последняя встреча с некоторыми из девушек. По крайней мере, я очень надеялась в скором времени увидеть в Мадриде Женевьеву. Сидевшая рядом с Марджери Кессиди заинтересовано поддалась немного вперед.
— Потому, что я люблю его, — просто ответила я, улыбнувшись, подумав о любимом испанце, — и самое важное — он любит меня больше всех, кого я знала, и чем смела надеяться. У меня большая семья, много друзей… но, когда я была совсем одна, когда не было никого рядом, чтобы помочь, только он рискнул всем, чтобы найти меня, чтобы вытащить из моего собственно ада. Что бы ни было до этого стало неважным. Он ценит меня больше всего, я не смогла и дальше идти против своего сердца.
— Это так романтично, — вздохнула Кессиди. — Влюбиться, живя во дворцах. Это кажется сложным.
— Это почти невозможно, но бывают исключения, — улыбнулась я. — К тому же Анхель не совсем обычный принц, скорее тоже исключение из общих правил. Таких, как он больше нет.
Я обвела девушек взглядом и заметила, как улыбнулась Женевьева, она знала, что такое любить одного из Монтеро. Братьев невозможно не заметить, невозможно не любить, они так притягивают… Ариадна же была в замешательстве, казалось, в ней внутри идет тяжелая борьба, но я не чувствовала в себе сил откликнуться на ее молчливый призыв о помощи. Я морально была истощена, и собственных сил едва хватало для самой себя, но мысль об Анхеле грела душу.