Старая привычка. Он и раньше так делал, когда придумывал мелодию на паре. Или решал сложную задачку.
Настолько увлекаюсь наблюдением, что не замечаю, как Шершнев закрывает ноутбук и отодвигает его в сторону. Прихожу в себя от бархата его голоса.
— Прости, заставил тебя ждать.
Фокусирую на нем взгляд. Шершнев тепло улыбается. Даже как-то… Смущенно, что ли.
У меня глюки. Разве он способен на смущение? Впору самой провалиться под землю. Гнев испаряется, словно его и не было.
— Это были важные переговоры, Лен.
Смотрит прямо на меня, отчего в горле застревает ком. Не понимаю, как реагировать. Слишком быстро мы сменили одну плоскость на другую. Виновата, конечно, наша страстная встреча. Общайся мы подольше, у нас нашлось бы что-то общее.
«Отстань от парня. Пусть строит жизнь с нормальной девушкой».
— Успешные, надеюсь? — отдергиваю руку от его ладони.
Не знаю, куда деть взгляд. Катя права. Это просто ностальгия. Приключение. А то я себя не знаю. Олег здесь абсолютно ни при чем.
Сейчас я уставшая и разбитая. Жду, что в моей жизни появится кто-то красивый и обеспеченный. Потом взмахом руки решит все проблемы, затем куда-нибудь растворится.
— Вполне, — усмешка Шершнева режет слух. — Закажем что-нибудь? Здесь, говорят…
— Олег, — обрываю его, а во рту становится сухо, — я ошиблась. Прости, мне очень неловко перед тобой, но нам не по пути. Ты серьезный человек. Раз позвал по делу, я пришла.
— Обычно я не обсуждаю важные вопросы на голодный желудок, — от ледяного тона волоски на руках приподнимаются. — Но ради тебя сделаю исключение. Пока изучаю меню, прочти документ. Чтиво тебя заинтересует.
Смотрю на заострившиеся черты лица Шершнева. Ноль эмоций. Как в замедленной съемке, он кидает папку, и все содержимое валится на стол.
— Что это?
Смотрю невидящим взглядом на небрежно раскинутые бумаги.
— Документы на лечения твоего отца от израильской клиники.
Внутри все сжимается. Шершнев пожирает меня взглядом. Колючие изумруды царапают шею и раздирают горло. Изменения в нем столь очевидны, что даже пугают.
Почему-то только сейчас понимаю, что все остальное было ложью. Кажется, наша встреча в клубе не такая уж и случайная.
Перед глазами все плывет. Сумма на бумаге настолько огромная, что не влезет ни в чей банковский счет.
— У нас нет таких денег. Как?
Он издевательски смеется. Вытрясает всю стойкость. Понимаю, почему администратор убежал, словно испуганный зверек. Кожа покрывается ледяной коркой.
— Конечно, нет, — грубые пальцы по-хозяйски сжимают мой подбородок. Не могу пошевелиться.
Шершнев перегибается через стол и шипит в лицо:
— Я оплатил лечение. Считай это договором купли-продажи.
В ушах нарастает гул.
— Чего?
— Кого, — усмехается, отчего в груди холодеет. — Тебя.
Глава 9
— Руку, — дергаюсь, словно змея, — убери.
Губы кривятся в усмешке, а в глазах сияет победоносный блеск. Думает, что обставил меня. По довольному выражению лица все видно. Он даже не пытается его скрыть. Но пальцы все-таки оставляют в покое подбородок.
— Не вижу счастья, драгоценная моя. Разве не об этом ты всегда мечтала? Пришел мужик, богатый и красивый и говорит: «Я все решу». Где объятия и слезы облегчения? Твой папенька практически спасен, принцесса.
— Заткнись, — скриплю зубами. — Боже, Шершнев, какая пошлятина.
Рот наполняется кислотой. Жажду ее выплюнуть и воспользоваться ополаскивателем. Противно даже отвечать. Любое мое слово вызывает усиленное ядоотделение у лощеного гада.
— О, прости, милая, — разводит руками. — Совсем забыл, что есть пошлятина. Только уточни, а секс в туалете клуба в эту категорию входит или нет?
— Входит. Но на большее ты не годишься. Но у тебя же другие планы?
Шершнев удивленно приподнимает бровь. Едва сдерживаюсь, чтобы не подобрать со стола бумаги и не отхлестать ими самодовольную рожу.