— Прекратите оба! Мы не на работе, дорогие руководители. Ведете себя, как два барана. Я не позволю вам разрушить отцовское дело из-за каких-то предрассудков!
На плечи давит тишина. Вижу, как раздуваются ноздри Шершнева, и дыхание рвется из мощной груди. Не уверена, что мои слова сработают.
Ненависть, которую вижу в его глазах, пугает.
А Паша не отступает. Цепляется крепче.
Уже неясно, кто ударит первым.
Внезапно Шершнев поднимает руки в примирительном жесте.
— Пиджак отпусти, — ледяным тоном чеканит каждое слово. — Порвешь — не расплатишься.
Паша тяжело дышит, вплотную подходит к Шершневу. А у того выдержка почти на нуле. Скоро вспыхнет.
— Есть что сказать? — усмехается. — Я не привык к такой мужской близости.
— Ну ты и муд…
— Паша! — прерываю его, подпрыгнув на месте. — Тебе работа надоела?
— Плевать, — хрипит и с яростью смотрит на довольного Шершнева. — Никому не позволю так нагло раздевать тебя взглядом.
А этот гад усмехается, после чего наклоняется ближе к покрасневшему Паше.
— Дружок, когда я захочу, то раздену ее. И использую для этого руки, а не глаза, — мерзко смеется.
Вспыхиваю от злости.
— Не слушай его. Он специально тебя провоцирует, — цежу сквозь зубы, чувствую, как дрожат пальцы. — Отпусти его, Паш.
Паша медленно убирает руки, затем отступает.
Смотрю в глаза Шершневу, ловлю наглый и надменный взор. Больше не сдерживаюсь: подлетаю к нему, и пощечина обжигает ладонь. Он хмурится, после чего подносит руку к стремительно краснеющей щеке.
— Козел, — плюю в лицо злые слова и разворачиваюсь на каблуках.
Картинка смазывается, превращает прекрасные виды золотой осени в грязное размытое пятно. Внутри все горит от обиды, гнева и чего-то еще.
Я не вещь.
Тот надменный взгляд, брошенный Шершневым, оставляет глубокий след. Его ничем не оттереть. А слова отбивают барабаном в ушах. Слышу чьи-то шаги, разворачиваюсь и поднимаю руку для нового удара. Слишком взвинчена, чтобы себя контролировать.
Паша перехватывает запястье и мило улыбается.
Не Шершнев.
Бесит.
— Поехали, Лен.
— Я сама доберусь, — вырываю руку из хватки. — А ты запишись на курсы по управлению гневом.
Глава 14
— Короче, этот Петя…
Маргоша, закинув ногу на ногу, подается вперед и щурится. Будто сейчас расскажет одну из главных тайн вселенной. Признаю, что ее приключения на любовном фронте и часто бывают очень интересными. Покруче любого турецкого сериала. Только персонажей многовато для моего восприятия.
— Нет, ты представляешь, — вырываю из контекста громко сказанную фразу и округляю глаза, чтобы сымитировать удивление. — Вот как тебе такое, а?
Ее ярко-красный маникюр мелькает передо мной, как и открытое больше положенных офисных норм декольте.
Отхлебнув кофе, заинтересованно киваю, бросаю взгляд в сторону кабинета Паши.
Не вижу его второй день. Только мелком пересекаемся по рабочим вопросам. Встреча в больнице окончательно надломила наши отношения. Но не понимаю его поведения, он ведь вступился за меня.
Почему не ищет встречи?
Закусив губу, опускаю чашку на расписное блюдце. Сама заказывала этот набор к нам в отдел. Мелкие детали всегда отвлекают от напряженной работы.
Что с ними будет, когда Шершнев активизируется?
От мыслей о нем становится неуютно. Передергиваю плечами и поднимаюсь на ноги. Нервно поправляю классическую юбку-карандаш, затем смотрю на часы. Через три минуты совещание в малой переговорке, а Паша все не выходит.
Злость холодной волной возвращается в тело, отчего я невольно сжимаю кулаки.
Он специально выбрал самую маленькую комнату для проведения собрания? Столько народа! Мы все там задохнемся, как кильки в банке. Или Шершнев делает это специально, чтобы я ощутила собственную ничтожность рядом с ним.
— Ты меня не слушаешь, — бурчит Маргоша и равнодушно машет рукой. — Ладно, потом расскажу.