Никто не поможет, а я помочь себе не в состоянии. Не по мне оказывается ноша.
Жуткая усталость гнет поясницу. Пытаюсь сделать вдох, но грудь сдавливают невидимые клешни. Слезы брызжут из глаз. Громко всхлипнув, сжимаюсь калачиком и утыкаюсь лицом в колени.
Лазарев не станет мне помогать. Конец истории.
Рыдания судорожными всхлипами вылетают из груди. Зажимаю рот ладонями. Пытаюсь вдохнуть, чтобы объясниться, но изо рта вырываются только судорожные хрипы.
Лазарев не обязан мне помогать.
Стыдно, но ничего поделать не в состоянии. Это срыв клапана. Я просто не контролирую себя.
— Да-а, — голос Лазарева раздается совсем рядом. — Крепко тебя приложило.
Тяжелая рука падает на плечи, затем тянет куда-то в сторону. Огромный камень валится на пол. Вжимаюсь в дорогущий костюм, стискиваю его пиджак до жжения в пальцах. Плачу, истошно ору в дорогую ткань, чтобы выплеснуть всю накопившуюся боль.
— Не знаю, что делать. Просто не знаю, — отчаянно выдаю вперемешку со всхлипами. — Прости, Жень. Ты прав. Во всем прав.
Лазарев странно вздыхает. Слышу размеренное биение сердца. Оно действует успокаивающе.
— Олег не причинит тебе вреда, Лен. — шепчет. — Я уверен в этом.
Ладонь похлопывает меня по плечу. Выпрямляюсь и стираю соленые капли. Похоже, что истерика заняла не так много времени. Нам еще четверть пути до земли.
— Он изменился, Жень.
С молчанием выходим из кабинки. Ни о чем не могу думать. Только не сейчас. Лишь жажду прийти домой и упасть на кровать. Во мне не осталось сил даже на душ.
Слишком устала от борьбы. Это сильнее меня.
— Я попробую кое-что сделать, Лен. Но ничего не обещаю, — Лазарев внезапно останавливается и смотрит в небо. — У мамы был рак. Но несмотря на болезнь, она выбрала свободу.
Он замолкает, и я не знаю, что сказать. Его семья всегда находилась рядом с нашей, но я не в курсе таких подробностей. Все, что нам известно: жена ушла от Александра Самуиловича, когда Женя был маленьким.
Во рту образуется сухость. Между нами внезапно появилась тайна.
— Я помогу тебе ради нее, Лен.
Глава 21
Едва не ломаю ноготь об несчастный допотопный звонок. Трель разливается по всему лестничному пролету, но спасительных шагов по-прежнему не слышно.
Сердце грохочет где-то в районе горла, пальцы сводит болезненной судорогой. Хочу сорваться с места и убежать подальше из злосчастного дома.
«Дай Олегу то, что он хочет. Пусть думает, что победил».
Нервно переминаюсь с ноги на ногу. Лакированные туфли на шпильке скрипят от трения.
Вырядилась, конечно, зря. Существует и более удобная одежда, чтобы таскать вещи. Но я не собиралась этого делать. Достаточно того, что пришла сама.
Неужели Шершнева нет дома?
Хотела же сначала позвонить.
Но вышло бы неестественно. По нашему с Женей плану у Шершнева не должно появиться сомнений: я зашла в тупик, а он — мой единственный выход.
«Обмануть Олега у тебя не получится. Вот и не пытайся: не притворяйся влюбленной дурой, не вешайся к нему на шею. Иди к нему. Веди себя так, словно этого разговора не было».
Плевать на его комфорт. Хочет меня? Пусть сидит и ждет в любое время дня и ночи. Еще я перед ним не преклонялась.
Адрес Шершнева я узнала на удивление легко. Наташа выложила его данные без стандартной взятки в виде бутылки вина. Почему-то сейчас думаю, что адрес — фикция. Волнение охватывает с ног до головы, липкий страх сдавливает ребра.
Второй раз я на подобное не решусь. Заслышав шаги, складываю на груди руки и нетерпеливо притопываю.
Мне нечего бояться. Он хотел, чтобы я пришла.
Только коленки все равно подрагивают.
Аромат можжевельника ударяет в нос, когда дверь распахивается. Неужели я перепутала адрес? От Шершнева пахнет совсем иначе. Но в проеме стоит именно он. Практически голый. Одиноко болтающееся на бедрах полотенце не в счет.
С трудом отрываю взгляд от накаченной груди и стекающих капель воды. Во рту резко становится сухо, язык намертво приклеивается к небу.