Ну и все, обязанности хорошей женушки выполнены.
Даже перевыполнены, с учетом того, что ночью мы снова не могли разлепиться. Перевозбужденные от долгого нахождения рядом и утреннего скандала, ни слова ни говоря, мы жадно накинулись друг на друга.
К черту разговоры.
Словами через рот мы умеем только ругаться. На горизонтальной плоскости нам гораздо удобнее общаться. И на вертикальной. И по диагонали. И…
Низ живота обдает сладкой негой. Одновременно освежающей и горячей. По плечам ползут мурашки, а я прикусываю губу от нахлынувшего возбуждение.
Сплошная эрогенная зона последние дни. Зона, жаждущая один конкретный дубовый член как можно глубже внутри.
Скорее.
— Как бык, — хмыкает Паша, а я отвлекаюсь на звук сигнализации. — Да твою ж…
— Что такое? — настороженно спрашиваю, прислушиваясь к постороннему шуму.
От возбуждения еще покалывает кончики пальцев, но волнение остужает его.
Хотя мой партнер и утверждал, что его состояние под контролем, после нашей вчерашней встречи, я придерживалась другого мнения. Бледный, как лист бумаги, с фиолетовыми сетками полопавшихся сосудах возле носовых пазух и на висках, Паша скорее напоминал наркомана, чем здорового человека.
Мне ли не знать. Я с двумя такими «здоровыми» каждый день вижусь.
Но в отличии от Олега или Жени, причина Пашиного недуга крылась в чем-то другом.
Вместо того, чтобы продолжить обследование, Паша махнул рукой и решил вернуться к работе.
«Я без дела сдохну быстрее, Шершнева».
— Будешь так активно опекать — подумаю, что решила избавиться от меня, — шикает Паша по-доброму.
Но странно. Его голос. Он какой-то… не такой. Почему-то на шее дыбом поднимаются волоски, а по позвоночнику пробегает холодок, когда я слышу, как Паша чиркает зажигалкой. А следом раздается щелчок замка.
— Все, королева, двигайся с трона, — кашляет, а у меня в груди сердце замирает. — Черт. Сейчас, Лен. Ебанная мигрень.
— Паша?
— Э-э сей-ча-с, — заплетающимся языком лепечет Паша.
В следующий миг грохот пронзает мозг. Меня парализует. Хватаюсь за руль и заворачиваю в первую попавшуюся подворотню. Пульс зашкаливает, а в груди спирает от гипервентиляции. Я не переставая зову Пашу, но ничего не происходит. Никто не отвечает.
Слышу только шум и чьи-то голоса.
Когда я паркуюсь у торгового центра, связь прерывается. Недоуменно пялюсь на аппарат, набирая снова и снова. В голове — каша. Разбег мыслей от ужасных до кошмарных. Жженые песчинки застывают на глазных яблоках, вызывая поток неконтролируемой влаги. Минуты растягиваются в вечность. Я сбрасываю звонков десять от Олега.
Не сейчас.
Меня трясет. Так сильно, что когда я наконец слышу ответ на вызов, едва не роняю нагретый и мокрый от вспотевшего уха аппарат.
— Паша! — взвизгиваю, захлебываясь от сковавшего горло волнения, ломая ногти о дешевую оплетку руля.
— Нет, девушка, — как-то устало и даже зло выдыхает смутно знакомый женский голос.
Я точно ее слышала раньше, но сейчас мой мозг не в силах понять, когда именно.
— Что с ним? — пищу, срываясь на фальсет, задыхаясь от навалившихся эмоций.
— В скорой. Едет во вторую городскую, — всхлипываю, ошарашенно распахнув глаза. — Сообщите близким. Нужно привезти ему вещи…
— Что с ним? — едва шевелю губами и кашляю, раздирая наждачкой горло. — Слушайте, у него никого нет. Кроме меня никого. Скажите мне.
— Не удивительно, — задумчиво протягивает незнакомка.
От возмущения, вызванного неуместностью ее высказывания, слова застывают в глотке. Отравленной жижей скользят по венам. Въедаются под кожу, а затем парализуют нервные окончания, когда я слышу неохотный ответ: — Инсульт. Приезжайте, я оставлю в регистратуре ваш номер.
Надо позвонить Марго.
Единственная мысль, что крутится в голове. Но не я могу. В ушах звон, будто голову поместили внутрь огромного колокола и хорошенько ударили. Кажется, что даже на болезнь отца я реагировала легче.
Я не понимаю, что творится. Никогда не чувствовала себя настолько неустойчивой. Из груди рвутся глупые, безутешные и отчаянные рыдания.
Я же знаю все, что нужно сделать, но не могу с собой справится.
Хочу домой. На ручки. К Олегу, где мой камин, тепло и безопасно. Прижаться к большому и сильному и не думать ни о чем.
Словно в несущемся поезде на полном ходу рванули стоп-кран. И его зашатало. Я всегда была сильной, но сейчас чувствую смертельно напуганной маленькой девочкой. Это настолько непохоже на меня, что порождает червячок сомнений. И он растет и отжирается каждой скользящей по щеке слезинкой.
Ладонь непроизвольно тянется к животу. Забытое движение повторяю на автомате. Соленая влага высыхает за секунду. Сразу вспоминается и выпитое два дня назад вино, и все, что мы вытворяли с Олегом последние недели. Эмоциональные качели, повышенную чувствительность.
Тошноту.
Да нет же.
Я на таблетках.
Настолько нереально, что я запихиваю мысль подальше.
Затем нахожу более понятное объяснение, когда вижу всплывшее на экране уведомление. Месячные через неделю. Меня просто шатает на гормонах.
Только это не отменяет того факта, что я уже пропустила свидание с мужем, как и его звонки. Набираю Олегу в ответ, но аппарат абонента посылает меня на хуй.
А у моего партнера инсульт. И кроме меня ему помочь некому.
Глава 35
Олег
Глава 35. Олег.
Что-то случилось.
Чувствую каждым напряженно вибрирующим волосом. Воздух потрескивает от исходящего от меня разряда, а парнишка рядом невольно затихает.
— Задерживается? — нервно сглатывает и трет покрасневший от волнения лоб.
Разочарованно кошусь на теплоход. Согласовали обеденное время, выкупил места. Обидно. Романтическая прогулка с видами на ее любимую Москву, похоже, откладывается.
— К лучшему, — решительно киваю, но в голосе проскальзывает металл, от которого парнишка испуганно втягивает голову в плечи. — Сделаем вечернюю. Через неделю вы говорили свободно. Да?
— Кхм, — кашляет, растягивая узкий ворот, будто тот перекрываем ему дыхание. — Олег Константинович, только деньги мы вернуть не сможем…
— Понимаю, — подмигиваю, стараясь выглядеть как можно более доброжелательно. — Новый счет на почту помощнице киньте. Дату забронируйте. Мы будем.
Пиздец, как сложно, когда голову разрывает от какофонии гнева и беспокойства.
Иду к машине и мысленно благодарю Николая Игоревича. Если бы тогда я не выпустил пар, сейчас ничем хорошим для организатора речной прогулки Ленин выпад не закончился.
Потому что количество задач, которые приходится решать ежедневно, давно образовали пресс, выдавливающий из меня последние крупицы спокойствия.
«Что же ты будешь делать, когда рядом останется только Лена?» — шипит мерзкий змей сквозь ублюдский хохот, не упуская возможности вцепиться в и без того пульсирующую точку. — «Или дети. Такие же маленькие и беззащитные, как Женя?»
— Лечиться, — гаркаю вслух, закипая от набирающей обороты ярости, пока залезаю за руль. — Вытравлю тебя из головы.
Невозможно оставаться адекватным, когда мозг плавится от расфокуса. Меня скоро разорвет на тысячу кусков, из которых устроена моя жизнь.
Утром я — муж эмоционально нестабильной королевы, у которой семь пятниц на неделе. И любая выпадает на ретроградный Меркурий. В обед — партнер, переговорщик, руководитель двух, сука, холдингов. В одном из которых проще повесится, чем довести до ума. В какое время не ткни, количество применяемых ролей зашкаливает. Полдник? Купидон-сводник, организатор концерта, дядя Лег, пропавший Хорнет, брат и друг. Вечер? Лежик, Олег Константинович, Шершень. Ночь? Мститель, секс-инструктор, музыкант.
И еще тысяча и одна роль, каждая из которых мне не подходит.