Мастер Верра нахмурился.
— Стелла ничего вам не объяснила?
Охотник виновато улыбнулся.
— Кое-что, но, боюсь, этого недостаточно для принятия столь ответственного решения. Независимость, справедливость, свобода… Это просто слова, что отдают, в контексте происходящего, ароматом авантюризма и влекут за собой весомые неприятности. Проблемы даже, или беды. Больше конкретики, уважаемые. Мне нужны детали. Общая стратегия, тактические выкладки. Элементарный план действий, в конце концов. Из того, что мне пока известно, ваша затея — мероприятие безнадежное. А учитывая бурную деятельность Имперского Сыска и топот солдат Северной Армии — форменное самоубийство. Я незнаком с их командиром лично, но слухи рисуют герцога Леграно талантливым полководцем…
— Кровосос — талантливый полководец?! — взвился Карлес. — Да он просто мясник, бесчеловечный убийца! Скажите, сударь, какие сражения Рудольфо Мерри выиграл? Где проявил свой полководческий гений?
— Восстание корабельщиков в Восточной Усилии?
— Не стоит сравнивать битву с истреблением! — хмыкнул барон Заклевский. — В Усилии солдаты Кровососа убивали безоружных. В Усилии им противостояла неорганизованная толпа, не имеющая ни четкой цели, ни грамотного руководства…
— У вашего мероприятия имеется и то и другое? — перебил Охотник. — Чем ваше восстание отличается от усилийского бунта? Что вы способны противопоставить стальному кулаку Северной Армии? Если мне не изменяет память, в состав Северной входят и Серые меченосцы из полярного Рильска, и знаменитые Ниградские копейщики, и прославленная дивизия кирасиров — Дети Льда…
— В нашем распоряжении вся городская стража — Лунная и Солнечная, а это почти тысяча мечей, — начал перечислять Заклевский.
— За нас вольные граждане Арабая! — подхватил мастер-кузнец. — За нами жители Нурска и Экарта, Ирбита и Вердля, Хальмера и Байка…
— За нами каждый город и замок! — встрял Карлес. — За нами все население Улара! Мало?! За нами жители соседних провинций — Лории, Катара и герцогства Ливаро! За нас все те, кто стремится к свободе, кто желает сбросить с натруженных плеч гнет гиганта на гнилых ногах!
«Ты-то где натрудил свои плечи?!» — подумал Охотник, но смолчал.
Он почти видел энергию, срывающую с заговорщиков маски мнимого спокойствия. Почти видел рвущийся на волю хаос. Он с грустью понял, что оказался прав.
— Вдобавок к сказанному у нас есть Шарманщик, — подвел черту Валиант Верра.
— Воистину, как говорят обожаемые мною служители Творца, у них есть я! — со смехом подтвердил певец и запустил в стену очередную бутылку, едва не опрокинув последнее чудо изобретательской мысли.
— Я вас услышал, господа, — сказал Охотник тихо. — Но убежден, что лишь в последнем вы правы. Все помнят о Песенной Битве, я в том числе. Я видел, что сотворил концерт Шарма у берегов Ены. Я даже могу предположить, что чудо сработает повторно, уже в случае с уларскими повстанцами. Но в остальном — извольте! Вы говорите, с вами весь Улар, но даже в самом Арабае — сердце восстания я не увидел, не почувствовал того невидимого нерва, что живет в месте, готовом разгореться пламенем революции. Поверьте, я умею распознавать такие вещи. Но! Предположим, гипотетически и я мог ошибиться. Предположим, что вас поддерживает вся Провинция Улар. Предположим, что к моменту, когда Северная Армия встанет у стен Арабая, их будет ждать объединенное ополчение из Нурска, Ирбита, Вердля и прочих уларских городов. Ополчение, напичканное продуктами вашей идеологии, собранное и боеспособное, с грамотным командованием, знакомым с тактикой и стратегией ведения войны. Предположим даже, что оно, это добровольческое войско, нанесет поражение Северной. Думаю, о цене подобной победы упоминать не стоит? Но вот она случилась, эта грандиозная виктория, а дальше-то что? Ведь одно выигранное сражение — еще не победа в войне! Это начало пира, легкая закуска для некрепкого желудка! Что вы станете делать, когда на Улар, обескровленный боями с солдатами Рудольфо Мерри, обрушится вся мощь Тысячелетней Империи?! Когда наш законный Император Паоло Веселый самолично выступит во главе объединенного войска?!
Арабайцы, до того слушавшие его точно зачарованные, одновременно повскакивали и разразились бранью.
— Он не законный Император! — рычал Заклевский. — Хрустальный трон занят презренным бастардом! Плодом распутства и похоти!
— Паоло Веселый — ничтожество и байстрюк! — вторил барону юный Чирроке, уже позабывший о собственном происхождении.
К рассерженному хору присоединился Шарманщик, что клял почем зря не только Императора-бастарда, но и вороватого повара из трактира «Кабаний бок», а также некую Сильву по прозвищу Сосок, прошмандовку и курвину дочь.