– Значит, так оно и есть, – заметил мистер Бэйлор.
– А разве иметь такую винтовку не противозаконно?
– Нет, если закон представляешь ты сам.
Потом мистер Бэйлор сказал, что Фрэнк Лонг на службе у федеральных властей и об этом очень скоро все узнают.
– Но о винтовке, Лоуэлл, никто ничего знать не должен. Договорились?
Со своего наблюдательного пункта возле входной двери Лоуэлл увидел, что Фрэнк Лонг включил зажигание и поехал следом за миссис Лайонс.
Лоуэлл представил себе автоматическую винтовку Браунинга. А что, если?.. Скажем, он поднимется в номер 205, открывает дверь запасным ключом, берет чемодан, выходит...
А дальше?
А что, если?.. Скажем, он спускается по лестнице с чемоданом, и в этот момент в отель входит Фрэнк Лонг и видит его... Уф-ф!..
Нет, о некоторых вещах мечтать, конечно, не вредно, но ни один человек с мозгами никогда не сделает ничего такого в реальной жизни!
Фрэнк Лонг догнал миссис Лайонс кварталах в трех от отеля. Она спокойно шла по улице. Посмотрела на свое отражение в витрине магазина и не спеша двинулась дальше, в сторону перекрестка.
Воздух, казалось, загустел от жары. Солнечный свет ослеплял.
Шикарная женщина! И мужа нет... Должно быть, скучает без мужской ласки. А какая походка!
Фрэнк Лонг следил, как она переходит улицу, потом слегка прибавил газу, поравнялся с ней и притормозил.
– Миссис Лайонс? – окликнул он ее. Она не сразу его узнала. – Прошу в машину, я вас подвезу.
– Благодарю вас! – У нее на губах заиграла приветливая улыбка. – Я уже почти пришла.
– Что вы говорите?! Прошу прощения, но я не вижу никаких домов.
– Видите там, подальше, церковь? Я живу прямо за ней, на холме. Скажите... – В интонации настоящей леди послышалась нотка удивления. – Откуда вы знаете, куда я иду?
– Я так понял. Вы, кажется, неважно себя чувствуете?
– Да нет! Я просто немного устала.
– Тогда садитесь в машину, я вас довезу.
– Спасибо... Думаю, воздух и солнце мне не повредят...
– Вам очень к лицу загар. По-моему, вам идет лето, – улыбнулся Фрэнк Лонг.
– Благодарю за комплимент! Вы очень любезны! – Кей Лайонс вернула улыбку и пошла дальше.
За спиной взревел мотор. Она не оглянулась. Она шла размеренной походкой. Она не прибавляла шаг и не оборачивалась, пока не дошла до угла.
Вот наглец, он едет следом!
Она повернула за угол, перешла дорогу у церкви и зашагала вверх мимо церковного дворика и кладбища.
Ах какой! Разве так можно? Решил выяснить, где она живет. Что тут поделаешь? Если он постучит в дверь, она не откроет. Она устала. И вообще надоело быть приветливой хозяйкой, надоело улыбаться заезжим коммивояжерам, железнодорожникам, лесоторговцам в заляпанных грязью высоких ботинках...
Всем!
Если она не улыбается, если у нее в глазах не мелькают искорки веселья, если иногда она позволяет себе сбросить маску вежливости и остается сама собой, все начинают гадать, уж не заболела ли она...
И вообще она давно живет с ощущением, будто жизнь ускользает между пальцев, как песок.
Совсем недавно она была маленькой девочкой. Кей Уортман – застенчивая худышка. Озорной кузен Вирджил не давал ей проходу...
В школе она – лучшая ученица. Потом она староста выпускного класса.
Спустя три года она уже юная леди, элегантно одетая, изящная...
Когда познакомилась с Элвином Лайонсом, она была заместителем управляющего отелем. Элвин раз в месяц проезжал по делам через Марлетт. Чемодан у него был набит лекарствами и аптекарскими товарами. Тринадцать свиданий до помолвки, еще одиннадцать до свадьбы. Они венчались в баптистской церкви. Она покинула Марлетт замужней дамой.
Следующие пять лет в Луисвилле. Дом на две семьи из красного кирпича вспоминался ей почему-то всегда в дождливую осеннюю пору.
Гараж, пустующий всю неделю, пока Элвин разъезжает с заказами...
Повсюду книги – на журнальном столике, на прикроватной тумбочке...
Кинотеатр "Ритц" в трех кварталах от дома.
Пятница... Усталый Элвин возвращается домой. Перед тем как снять шляпу и пальто – грустная улыбка и поцелуй...
Утро субботы... Элвин занимается в гостиной... Заочный курс бизнеса...
Понедельник... Элвин уезжает еще затемно. Так было и в тот, последний раз...
Она нашла его в душной темноте гаража. Он лежал под работающей выхлопной трубой – двойные гаражные двери заклинило.
У нее иногда возникает желание закричать на кладбище в голос: зачем, ну зачем он это сделал? Зачем заставлял ее верить, что все в порядке, что все будет хорошо? Зачем отнял у нее шесть лет жизни, а потом покончил с собой?
Теперь она управляет отелем.
Но годы идут, ей уже тридцать один. Что дальше? Всю жизнь весело и расторопно обслуживать постояльцев? Делать карьеру? Может, стать председателем окружного управления гостиничным хозяйством?
Это все не для нее. Хочется, чтобы кто-то позаботился и о ней. Кто-то чуткий и отзывчивый, как и она сама. Кто-то, на кого можно опереться, кому можно довериться...
Да и знать, что он всегда рядом. Кажется, так просто! Но оказывается, так трудно встретить своего мужчину! Между прочим, есть разные мужчины и женщины. У одних чувства обострены и утончены, и они хранят впечатления глубоко и долго. Другие подобны алмазу – на них не сделаешь и царапины. А третьи как вода – для них все проходит бесследно.
Дом, который она сняла за тридцать пять долларов в месяц, был, на первый взгляд, несколько нелепый. Серый, вытянутый в длину, со строгими, без украшений окнами, доходившими до самого пола на первом этаже, и просторным балконом, опоясывавшим второй этаж – мансарду. На балконе стояли кресла-качалки, защищенные от солнца навесом.
Перед домом ярко зеленела лужайка. Живая изгородь из высокого, ровно подстриженного кустарника окружала дом со всех сторон.
В комнатах, обставленных сообразно ее представлению о современном интерьере и любви к ярким краскам, преобладали ярко-желтые, сиреневые, малиновые тона, зеленый кобальт, но использованы они были со вкусом и образовывали приятное единое целое. Торшеры и бра располагались так, чтобы вечером свет ламп усиливал игру красок – одни места были высвечены, другие тонули в тени. Таким путем Кей стремилась создать в одной какой-либо комнате целую гамму настроений.
Кей вошла в дом через парадную дверь. При виде Билла Мартина, сидевшего в мягком кресле, она ничем не выдала удивления либо испуга. Однако, прежде чем заговорить, плотно прикрыла за собой дверь.
– Боже, как ты меня напугал! Я не заметила твоего грузовичка.
Билл положил газету:
– Он под навесом. А ты сегодня рано. Между прочим, прекрасно выглядишь, ослепляешь... На тебя без темных очков смотреть нельзя!
Кей засмеялась.
– Я не видела твоего лица из-за газеты, – сказала она, – и у меня, сама не знаю почему, возникло странное чувство, будто это не ты, а кто-то другой.
– Хорошенькое дело! Признавайся, кому еще ты давала ключ от своего дома?
– Не смейся. Чувство ужасное!
– Я прихватил с собой бутылку виски. Не хочешь расслабиться?
– Знаешь, он следил за мной, – произнесла Кей вполголоса. – Фрэнк Лонг...
Билл поднялся и подошел к окну. Сдвинув штору, выглянул на улицу.
– Похоже, ты уже знаешь, кто он такой, – заметил Билл. – И о вчерашнем вечере тебе тоже известно.
– Сегодня утром в вестибюле отеля об этом судачили даже те, кто тебя в глаза не видел.
– А здорово я всех расшевелил? – Билл подошел к другому окну, откуда просматривалась дорога.
Говорят, будто он заставил шерифа Бэйлора и его понятых перевернуть вверх дном твой дом в поисках самогонного аппарата.
– Никакой машины не вижу... – буркнул Билл.
– Рядом он, – сказала Кей, – где-то неподалеку... Предлагал подбросить меня до дома.