— Сядьте! — сказал Башир Ахмедович. — Сядьте и слушайте. Хотя еще рано. Я не торопился бы. Но…
— Что рано? — спросила я наивным голосом.
— Рано обобщать. Как правило, такое собеседование провожу к концу первой четверти. Вы нуждаетесь. Иду навстречу…
— Сидя идете?..
Он вскинул на меня глаза, полные печали:
— Кавсарат Самадовна. Неужели? До сих пор? Вы школьница? Перестанем играть в куклы. Вы молодая, но и я молодой завуч.
— Молодой?
— Самый молодой во всем районе…
Я с ужасом увидела, что он и впрямь молодой. И лысина у него молодая.
— Говорят, люблю читать проповеди…
— Говорят, — согласилась я и села на пыльный диван.
— А как вы относитесь к фактам? — спросил Башир Ахмедович.
— С уважением, — ответила я.
— Вот факты, — сказал он. С этой минуты он уже говорил тоном жалостно-поучительным. Так, наверно, мастер на заводе, или в швейной мастерской, или в балетной школе говорит новичку, что тот не оправдал его надежды — толку от него не будет. И все-таки он, мастер, полагает нужным сделать последнюю попытку в надежде, что удастся повлиять, помочь, указать, исправить. Я хорошо поняла: Башир Ахмедович успел за этот сравнительно короткий срок меня возненавидеть. Поняла я еще и то, что я ему понравилась и он знал, что пытаться ухаживать бесполезно. Это выглядит странным и самонадеянным — даже думать, что какой-то мужчина смотрит на тебя не только как на сотрудницу, а еще и как на женщину. Но всякая женщина, и всякая девушка, и даже девочка чувствует, если понравилась. Она позволяет себе больше, чем другая. Честное слово, я до сегодняшнего дня, до этого вызова считала его пожилым. Да ведь и не то — он виделся мне человеком без возраста. И ни на одну минуту не могла забыть, что он мой начальник, духовный руководитель. Не было простоты в наших отношениях, каждая встреча, каждый мимолетный разговор происходил с натугой.
— Вот факты, обдумайте их, — повторил он.
— Обдумаю, — сказала я, едва ли не кокетливо, глядя ему прямо в лицо.
— Вы повесили в учительской зеркало! — В его устах это звучало как обвинение.
— Повесила, — сказала я. — Мне помог это сделать завхоз.
— Вы повесили зеркало, не сказав ничего мне.
— Этот факт имел место, — оказала я.
— Вот видите, — сказал он. — Значит, назло? Сперва все удивились, что в учительской зеркало. Теперь перед уроком каждый смотрится. Даже я смотрюсь. Но зачем это?.. Подождите, не отвечайте, сам отвечу: в вас живут задиристость, упрямство, игривая лживость… Вы мне разрешите быть откровенным? Ответьте, пожалуйста: в первую нашу встречу вы сказали, что большое тяжелое зеркало вам нужно и дорого потому, что принадлежит вашему отцу-парикмахеру. Вчера заглянул в личное дело, в анкету. Обнаружил, что умерший пятнадцать лет назад отец ваш по специальности был кузнецом…
— Был, — сказала я.
— И парикмахером, и кузнецом?
— Вот именно, — сказала я и разозлилась: — Вы молодой, у вас широкие плечи — сильный, здоровый. Когда-нибудь бываете веселым, непосредственным? Вам не смешны слова: «Ваш отец был по специальности кузнецом»? Он был не по специальности, он был просто кузнецом. А потом заболел. И не мог не работать, должен был кормить семью. Научился брить и стричь. Купил вот это самое зеркало. Жизнь. А вы о жизни никогда ничего не знали и знать не будете…
— Допустим, — Башир Ахмедович все прекрасно понял. Он так хорошо понял мое презрение, так умно понял, что с этого момента уже не пытался играть в дружелюбность. — Допустим, что в анкете вы солгали… Анкета имеет немалое значение. И все-таки нам следует строго и сухо определить, что произошло в течение краткого срока вашего пребывания в ауле Лайла… Факты, и только факты. Продолжим разговор о зеркале.
— О зеркале, — сказала я.
— Наш директор Султан Саидович по природе своей хозяйственник. Появление зеркала в учительской он воспринял как дар снабженцев: решил, что из района прислали, и обрадовался.
— Башир Ахмедович! — воскликнула я.
— Я Башир Ахмедович.
— Слышали вы когда-нибудь о том, для чего венецианцы изобрели зеркало?
— Какие такие венецианцы?
— Средневековые. Они изобрели зеркало с ртутным и серебряным покрытием. Но задолго до венецианцев Персей, один из героев греческой мифологии, начистил свой щит до зеркального блеска и вступил в борьбу с Медузой Горгоной, на голове которой вместо волос извивались змеи. Каждый, кто осмеливался взглянуть на Медузу, умирал от ужаса. Персей, глядя на отражение…