Савва забрал все мои наличные деньги и укатил на аэродром, чтобы вернуть в кассу билет, купленный до Тюмени, доплатить какую-то сумму и отправиться в Иркутск. Перед тем как сесть в такси, он меня спросил:
— Отдал мне последние? — Я кивнул. — Тебе куда выслать — в Москву или в Махачкалу? Давай-ка запишу адрес.
Пока он записывал адрес, я соображал, где теперь добуду денег на дорогу домой и на подарки своим ребятам. Надо бы и жене что-то купить. Вспомнил, что Талалай получил какую-то премию, он со мной поделится. На нашем седьмом этаже не принято отказывать друг другу. Берем, отдаем, снова берем. В последнюю минуту меня ошеломила мысль. Почему раньше не приходила в голову?
— Савва, — спросил я, — а как же последний экзамен? Улетаешь не сдавая?
— Ходил к профессору домой. Еще вчера. Старик бурчал минут двадцать, но все-таки впустил. Оказывается, там у него ждали очереди Аскер Цагатов, и Колдыбаев, и Шараев — человек пять…
— Значит, сдал и освободился. Называешься кунак. Почему мне не сказал?
— Если б пошли вдвоем — старик наверняка бы не впустил. Он и так был в ярости. Я пошел, думая, что один такой хитрый. Ну ладно, бывай! — Савва меня расцеловал. — Когда помру и попаду в рай, уговорю своего православного бога, чтобы тот похлопотал за тебя перед аллахом насчет прощения грехов.
— Какие грехи, Савва?
— Ладно прикидываться. Сам же рассказал: завел себе сразу трех: Кавсарат, Амину, Айгиму…
— Я выбираю, еще не выбрал.
— При живой-то жене? Знаешь, Магомед, бросай-ка ты их всех и муки свои мученические, садись на самолет и айда к ребятишкам и к Фатиме. А там вместе, вместо разберетесь…
Мы еще раз обнялись, он уехал, а я тихонько побрел по нашей пыльной, тоскливой улице. Шел и думал: «Как же сильна правда вымысла, если даже близкие люди, наблюдающие с самого начала зарождение в голове художника типа, характера, обстоятельств жизни героя, способны уверовать в его подлинность». Но тут же я взял на подозрение вспышку Саввы и его рассказ о том, что положительная и спокойная Анастасия Ивановна могла приревновать его к сочиненной Наталье.
«Да нет же, нет, именно такая непосредственная и цельная натура, как Анастасия Ивановна, могла и должна была материализовать в своем воображении ту, которую Савва хотел создать, а для того, чтобы создать, стремился ее полюбить — и набрасывал, и рисовал, и о ней бесконечно рассказывал…»
В поисках такси мы с Саввой довольно далеко забрели от нашего общежития. С того момента, как я ушел, протекло немало времени. Глянул на часы — уже без двадцати девять. Вечер. Скоро ночь. «В десять часов, — сказал Башир Ахмедович моей Кавсарат, — в ауле Лайла уже ночь». И тут я вспомнил, что хоть и называю Кавсарат своей, она в этом дневнике уже не моя…
Однако надо спешить. Прочитать перевод, пусть хоть и совершенно измененный, я должен. Обещал редактору не только прочитать до понедельника, но и найти Амину и вместе с ней приехать. В издательстве все закручено, там начался производственный процесс.
«Положим, я им не разрешу издавать под моей фамилией такой перевод!» — твердо сказал я себе. И тут же усомнился: «Может быть, его надо назвать вольным?.. Да не все ли равно. Дело-то совсем не в том. Гораздо важнее понять побуждения Амины. Я ведь еще до сих пор не знаю, как случилось, что она приезжала за портфелем. Не знаю, почему забрала в издательстве и не вернула рукопись перевода. Я даже самого главного не знаю: как могла решиться сделать для Винского ложный (да, да, ложный, обманный!) подстрочник? И для чего? Чтобы сотворить такое, и смелость нужна, и дерзость, а может быть, точнее назвать этот поступок беспринципностью? Нет, нет — она чистая душа. Горячая, стремительная, увлекающаяся. Даже из того, что я успел прочитать, видно, чего хочет. А в то же время… Что в то же время? Ах да, вспомнил. В тоже время Винский говорил, что собирается пристроить ее в Москве, может быть, даже прибегнуть для этой цели к ложному браку. Он готовил ее к вступлению в групком литераторов, он собирался познакомить ее с помрежем на одной из киностудий. Даже, кажется, уже пристроил в статистки или как они там называются. Да уж не влюблен ли он в нее?