Вечером в пятницу мы с Г. обговорили предстоящее мероприятие в Западном Берлине. Поздно вечером в субботу мы в аэропорту Темпельхоф должны были забрать из ячейки для хранения вещей авиапассажиров чемодан, заранее заложенный туда нашим человеком. Шифр для открытия ячейки и время изъятия Г. были известны. Машина с дипломатическим номером. А посему задержанию и осмотру не подлежала. Водитель, то есть я, — обладатель дипломатического паспорта, тоже был лицом как бы неприкосновенным. Все это, разумеется, условно. Выехали. Запарковали машину и спокойно проследовали в зал, где находились багажные ячейки. Саша набрал нужный номер, чемодан был извлечен, погружен в машину, и мы благополучно пересекли секторальную границу. В Карлсхорсте у меня на квартире мы с Сашей открыли чемодан и внимательно осмотрели лежавшие там вещи, затем составили подробный своеобразный реестр всего содержимого. Характер кем-то подобранных вещей вызвал у нас некоторое недоумение, но мы это не обсуждали, никаких предположений на этот счет не делали и не удивлялись — в разведке возможна любая неожиданность. В чемодане были носильные вещи — дамский костюм, несколько платьев, блузки, нижнее белье, колготки, две пары туфель, набор дорогого парфюма. Золотые браслет, часы, два или три кольца. Как было принято, в реестре мы указали, что все украшения «желтого металла». Несколько пар детской обуви, и, что странно, ботиночки были разного размера, как бы «на вырост», несколько детских носильных вещей и тоже «на вырост». Или, как мы подумали, вещи были предназначены разновозрастным детям.
Прошло несколько лет. Я и забыл бы напрочь эту историю с чемоданом, если бы в один из очередных отпусков не встретил в коридорах Лубянки Сашу Г. Пообщались, покурили. Он меня и спрашивает:
— А помнишь, мы ездили с тобой в Западный Берлин в аэропорт Темпельхоф за чемоданом.
— Помню, конечно. А что тут особенного?
— Да ничего, конечно. Но если бы это случилось чуть позже, нас могли бы задержать тогда, в Темпельхофе. И паспорт твой дипломатический не помог бы. Англичане бы запросто «отбили» у нас этот чемодан. Дело в том, что «закладку» чемоданную делал Бен, передавая с санкции Центра вещи своей семье в Москву.
Тут пришел черед удивляться мне. Саша пояснил, что Бен попал под подозрение английской контрразведки чуть позже своего появления в Западном Берлине с этим чемоданом. То есть до своего ареста в Лондоне.
— Протяни они немножко с разработкой Бена, и нас бы точно задержали и чемодан отобрали. Быть бы беде и скандалу, — утвердительно закончил Саша…
Прошло еще несколько лет. Закончилась моя загранкомандировка. Шел конец 70-х, может быть, начало 80-х. Я знал, что Бен умер. Семья его, вдова и сын, которым в свое время предназначались вещи, проживала в одном доме со мной. Я иногда встречал вдову, уже начинающую терять былую красоту женщину, и сына — статного и крепко сбитого, сначала курсанта, а потом и офицера-пограничника.
И вот однажды звонок в дверь. Открываю. На лестничной площадке стоит вдова Бена. Я знал, что она дружит с моей соседкой и иногда посещает ее. Спрашивает меня, не знаю ли я, куда могла подеваться соседка, ее знакомая. Отвечаю, что, по-моему, уехала отдыхать в санаторий. И тут я увидел у нее на запястье тот самый браслет «желтого металла». Это была моя вторая и последняя «встреча» с легендарным разведчиком. Я ничего не сказал вдове так рано ушедшего из жизни этого талантливого человека. И виду не подал. А хотелось рассказать ей эту историю с чемоданом. Но сдержался…
НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ С ПРОШЛЫМ. 1960-е годы
Об этой необычной истории, случившейся в 1938 году во время Гражданской войны в Испании в сражении на р. Эбро, поведал легендарный советский генерал Павел Иванович Батов[32].
Он был гостем немецких друзей. По просьбе посла он нашел время и в посольском клубе встретился с нашим коллективом. Перед традиционным чаепитием, когда мы, тогда молодые дипломаты, окружили генерала Батова, я спросил, как он оценивает свою первую открытую схватку с фашизмом в Испании, где республиканская армия подавляла контрреволюционный мятеж генерала Франко, приведший к гражданской войне. Павел Иванович поделился своими переживаниями и рассказал о случившейся с ним истории, которая запомнилась ему на всю жизнь.
— Дело было на реке Эбро. Шел 1938 год. Мы проигрывали франкистам. До конца испанской трагедии оставалось несколько месяцев. Завершалась одна из последних военных операций республиканской армии. Наши силы были на исходе. В этом сражении особенно много погибло бойцов лучших и самых боеспособных подразделений — интербригадовцев. Мы были отрезаны от наших основных сил. Помощи ждать было неоткуда. У нас не оставалось ни артиллерии, ни танков. В небе господствовала немецкая и итальянская авиация. Было много тяжелораненых. Их было не на чем и некуда эвакуировать. Они были обречены на мучительную смерть. Не было медикаментов, чтобы облегчить их страдания. Мы, военные советники, хотя и носили форму и знаки различия республиканской армии, ближайшему окружению были известны как советские военные. Правда, в целях конспирации каждый имел вымышленное имя. Так, я был известен испанским друзьям как «товарищ Фриц». Тогда в Испании на стороне Республики воевали представители десятков национальностей и, наверное, всех левых политических партий и течений — от коммунистов и социал-демократов до троцкистов и анархистов разного толка…
31
А.Г. Шкуро — генерал-лейтенант Белой армии. В Гражданскую войну командовал кавалерийским корпусом Вооруженных сил Юга России. После разгрома армии Врангеля в Крыму в 1920 г. эмигрировал за границу. За антисоветскую контрреволюционную деятельность и сотрудничество с нацистской Германией в 1939–1945 гг. был казнен по приговору советского суда.
32
П.И. Батов (1897–1985) — видный военачальник в Великой Отечественной войне. Генерал армии, дважды Герой Советского Союза (1943, 1945). Военный советник во время гражданской войны в Испании в 1936–1939 гг. На стороне Франко выступали нацистская Германия, фашистские Италия и Португалия.