Старик ответил, что Хрущёв (он так и сказал) не простит его, всю Гражданскую воевавшего против советской власти. На его совести много загубленных русских душ. Он участник «Ледяного похода»[38]. После разгрома белых армий бежал в Польшу, где еще несколько лет командовал казачьим эскадроном в 30-тысячном отряде, ожидавшем приказа о наступлении на Москву, которое так и не состоялось.
Мы стали торопиться и, попрощавшись с «Шаляпиным» и милыми старичками, сели в машину. Окна салона автомобиля были открыты. Когда машина тронулась, старик-бас вытянулся по-военному, молодцевато приложил руку к шляпе и, повернувшись к нам лицом, громко запел, широко открывая рот и удивляя тембром и мощностью своего голоса. Бас у него действительно был шаляпинский. Пел проникновенно, наверное, от всего сердца. По его небритым щекам текли слезы.
Широка страна моя родна, Много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек…
Машина проехала уже приличное расстояние, а в открытые окна все еще проникал его рокочущий бас, вызывая в нас щемящую грусть…
Я впервые так ощутимо близко столкнулся со старой русской эмиграцией, почувствовал духовную обреченность этих бывших врагов советской власти, бежавших из «красной России», но оставшихся до конца своих дней русскими людьми, не потерявшими любовь и тяготение к своей Отчизне.
Р.S. Проверка показала, что старик-бас говорил правду. Он был действительно активным белогвардейцем и имел брата, награжденного орденом Ленина, в служебной анкете которого в графе о родственниках значилось: «Имею брата, пропавшего на фронтах Первой мировой войны».
КАК МОЙ ЧЕРНЫЙ ПРОТОКОЛЬНЫЙ КОСТЮМ УЧАСТВОВАЛ В ПОХОРОНАХ ПРЕЗИДЕНТА ГДР ВИЛЬГЕЛЬМА ПИКА. 1960 год
Летом 1960 года мы с женой Аллой выехали в очередной отпуск, как мы тогда говорили, в Союз. Я не помню, где мы тогда отдыхали, но, уладив все свои рабочие дела на Лубянке и на Смоленской площади[39], подались на юг.
Обычно уезжавшие на длительное время из Берлина сотрудники посольства оставляли ключи от квартиры у близких друзей — мало ли что могло случиться за время отсутствия хозяев. Мы отдали ключи Олегу Сергеевичу Панину, с семьей которого дружили.
В отпуске мы услышали печальную весть — умер первый президент Республики с 1949 года, то есть со времени образования ГДР, ветеран коммунистического и рабочего движения и Коминтерна Вильгельм Пик. Помянули добрым словом заслуженного и уважаемого коммуниста. Нам было искренне жаль старика — верного друга Советского Союза…
Вернулись в Берлин. Потянулись как всегда напряженные рабочие будни. Прошла пара недель, и неожиданно возникла необходимость облачиться в представительский черный костюм. Почему именно, не помню, но не в связи с чьей-то смертью и печальными проводами в «последний путь» или участием в каких-то важных протокольных церемониалах, но, в общем, было что-то официально-торжественное. Следовало быть в «черной паре». Времени для сборов было мало. Приехав домой переодеться, я извлек из шкафа свой «особо торжественный» костюм и начал облачаться. Надев свежую белоснежную сорочку, «выходные» и, как положено, слегка приношенные черные ботинки, тщательно вывязав спокойных тонов галстук, я медленным движением надел пиджак и… обомлел! Он был явно с чужого плеча. Не мой пиджак! Он принадлежал полному человеку и был однобортным. Этикетка на подкладке свидетельствовала о пошиве этой вещи в правительственном ателье Панкова[40] и ни о чем не говорила, так как почти весь дипломатический состав посольства шил именно в этой мастерской черные представительские костюмы. Да и пошивочный материал был у всех одинаковый — лучшая ткань в те годы датского производства. Вроде мой пиджак и в то же время — не мой! Тогда я еще не имел «пивного» брюшка, а приобретенные в Берлине несколько килограммов лишнего веса не имели даже намека на полноту и не портили пока еще сохранившейся спортивной стати. Нет! Пиджак был явно не мой. Он был сшит на солидное брюшко, хозяин которого был весьма и весьма тучноват.
Время выезда на мероприятие поджимало. Посольский автобус ждать не будет.
Лихорадочно шаря по всем карманам в надежде найти хоть какую-то зацепку, я в наружном нагрудном кармане обнаружил кусочек белого картона, на котором большими печатными буквами шариковой ручкой было выведено САННИКОВ. Смутно догадываясь о происшедшем, но не представляя, что именно могло случиться с моим пиджаком, я рванулся к телефону и буквально перехватил уже выходившего к машине и тоже торопившегося Олега. Уловив встревоженную интонацию и недоуменный вопрос, он начал хохотать, торопливо пересказывая суть возникшей ситуации.
38
«Ледяной поход» — так основатели Белого движения генералы П.Г. Корнилов и А.И. Деникин называли переход офицерских частей от Ростова на казачий Дон. В лютые морозы офицерам удалось пробиться через заслоны большевиков. Это былб началом Гражданской войны.
40
Панков — один из районов Демократического Берлина, в котором в отгороженной части его, в парковой зоне размещались жилые дома-виллы некоторых членов правительства и ответственных функционеров Республики. Там же находился ряд правительственных хозучреждений, в частности пошивочное ателье.