Я не знаю, чем закончилась история с завещанием Рехи Ротшильд, имелось ли оно вообще. В 70-е ей было далеко за восемьдесят. Сколько она прожила и чем все кончилось, мне неизвестно. Но очень уж любопытное заявление старой и убежденной коммунистки.
ЖЕРТВЫ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ,
ИЛИ КАК НАС ЧУТЬ НЕ УБИЛА ОЗВЕРЕВШАЯ ТОЛПА В ЗАПАДНОМ БЕРЛИНЕ. 1962 год
Конец августа. Воскресенье. Мы с Ю.А. Квицинским выехали в Западный Берлин, где должны были встретиться с функционерами молодежной социал-демократической организации «Соколы». После жаркой политической дискуссии, усталые, но довольные выполнением, как нам тогда казалось, важной миссии, мы поспешили домой. В этот день на квартире нашего друга Славы Быкова[50] должна была состояться товарищеская вечеринка в кругу близких друзей в связи с каким-то семейным торжеством. Нам не хотелось опаздывать к праздничному застолью. Мы уже свернули на Кохштрассе, ведущую прямо к КПП «Чек-пойнт Чарли», когда увидели впереди по ходу машины запрудившую всю улицу плотно стоявшую к нам спинами толпу людей. Через щели от приспущенных стекол кабины до нас доносился гул голосов. Мы знали, что 13 августа прошлого года были перекрыты секторальные границы и неделю назад в западноберлинской и западногерманской прессе появились многочисленные статьи со злобными выпадами в адрес стран социалистического содружества. У секторальных границ со стороны Западного Берлина прошли антигэ-дээровские демонстрации. На всякий случай мы свернули на одну из боковых улиц, чтобы выехать к КПП с другой стороны, минуя толпу. Оказалось, что толпа была и с той стороны. Деваться нам было некуда. Я посигналил. Толпа расступилась, мы проехали буквально несколько метров и очутились среди чем-то возмущенных людей, плотно сомкнувшихся вокруг нашей машины. На подаваемые мною звуковые сигналы и повышенный шум двигателя с помощью педали газа толпа не реагировала. Люди не расступались, продолжая что-то злобно выкрикивать и угрожающе размахивать руками и зонтами. Мы вовремя заблокировали двери кабины, так как они стали дергать ручки дверей. Я приспустил стекло с моей стороны и громко, перекрывая их вопли, несколько раз прокричал: «Отойдите от машины! Дайте нам проехать!» Мои призывы потонули в безумном реве воплей беснующейся толпы. В меня полетели смачные плевки. Я мгновенно поднял стекло. Мы вдруг почувствовали, как какая-то сила оторвала от земли наш автомобиль. Через стекло заднего обзора вижу красные от натуги лица десятка молодых людей, пытающихся удержать на весу зад машины. Жму на педаль газа, но колеса явно висят в воздухе. В следующее мгновение на бедную машину и стекла кабины обрушивается град ударов кулаками, ногами, ручками зонтов. Кто-то остервенело скоблит каким-то металлическим предметом поверхность крыши, боков и крыльев. От полного уничтожения машины нас спас знаменитый немецкий порядок и чистота улицы, на которой под ногами нападавших не оказалось ни одного камня, кирпича, куска железки, палки или доски.
Затем кем-то организованная толпа крепких молодых людей начинает переворачивать автомобиль. Им удалось положить наше авто почти набок. Юлий навалился на меня. Помню, как он яростно произнес: «Какие мерзавцы! Они за это ответят!»
Разбушевавшаяся толпа была настолько плотной, что люди мешали друг другу и им никак не удавалось перевернуть машину, не раздавив при этом напиравших с противоположной стороны. Теперь я наваливался на Квицинского. Ответить безумной толпе мы ничем не могли. Анализируя позже наше состояние, мы убедились, что страха у нас не было. Было чувство обиды за нашу беспомощность и невозможность чем-то аналогичным ответить толпе. Страх пришел позже, когда мы подъехали к посольству и увидели помятую и исцарапанную поверхность автомобиля…
Им удалось как-то даже приподнять всю машину. Наверное, тут-то нас и заметила дежурившая у КПП полиция. Несколько полицейских ворвались в толпу, молниеносно орудуя дубинками. Крики мгновенно стихли. Опять «сработал» немецкий порядок и дисциплина, почитание власти и силы. Толпа отхлынула от машины, и мы, быстро преодолев несколько десятков метров, остановились, чтобы выразить протест наблюдавшему за нашей машиной и с бесстрастным лицом жевавшему резинку американскому офицеру из военной полиции. Квицинский вылез из машины, подошел к американцу и, показав свой паспорт, сказал, что заявляет протест против нападения на машину советского посольства. При этом он на своем хорошем английском резко спросил американца, какого черта он здесь стоит и не принимает никаких мер. В ответ американец только нагло улыбнулся:
50
Владислав Иванович Быков — кадровый дипломат. В 1962 г. 3-й секретарь посольства в Берлине. В последующем генеральный консул в Западном Берлине, чрезвычайный и полномочный посол. Возглавлял консульское управление в МИД СССР. Умер в 1985 г. в Пекине, куда выезжал в составе делегации по восстановлению дипломатических отношений с КНР.