Это “сигаретное” приобретение продержалось у меня много лет. В институт в Москве я все четыре года ходил в офицерском обмундировании, да так полностью и не выносил его, ну а свой любимый “костюмчик” надевал только по выходным, да и то в особых случаях. Он долго оставался моей любимой носильной вещью, сшитой, наверное, одним из лучших венских мастеров, иначе кто бы мог иметь ателье в центре Вены, да еще и напротив оперного театра, известного всему миру. Так у них, у буржуев, всегда было принято — чем ближе к центру, тем представительнее, дороже аренда, стоимость товара, а стало быть, и клиентура особенная, богатенькая. Ко мне это, однако, не относилось. Ни тогда, ни сегодня».
В КРЕСЛЕ ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ. 1954 год
Эту историю в 1968 году также поведал мне Виталий Коротков, мой старинный товарищ и коллега по германскому направлению…
Мы одно время вместе работали в Берлине. Тогда я не знал да и не мог не только знать, но и догадываться, как, впрочем, и он, чем каждый из нас конкретно занимался. Основной закон разведки — конспирация — нами свято соблюдался… Мы были молоды, а стало быть, задорны и веселы. Любили шутку, юмор, подтрунивать друг над другом. При встречах, тем более при веселых застольях, что мы себе время от времени позволяли, наверное, каждый был искренен в своих воспоминаниях. И действительно, молодая память еще четко сохраняла всякие смешные и не очень случаи, вызывавшие у присутствовавших восхищение, смех или сочувствие.
Виталию не было и 19, когда его, офицера-танкиста, после завершения войны направили для дальнейшего прохождения службы в оккупированную войсками союзников по антигитлеровской коалиции Австрию. Послевоенная «веселая» Вена произвела на молодого офицера самое приятное впечатление. Доброволец Красной армии в 16 лет, фронтовик, он остался жив и даже не был ранен.
Эти молодые люди, вчерашние школьники, очутившиеся в горниле самой страшной за всю историю человечества войны, познавшие вонь сгоревшей взрывчатки и трупный смрад, смерть товарищей и людское горе, упивались простым человеческим счастьем — сытостью и покоем. Они радовались победе и мирной жизни. С наслаждением слушали веселые голоса. Их юное воображение будоражил женский смех, а сердце томительно призывало прикоснуться к мягким и ласковым девичьим рукам и губам…
Они не ощущали себя оккупантами. Победителями и освободителями — да. И не потому, что это им внушалось нашей армейской пропагандой. Они охотно делились своим офицерским пайком с голодным населением, делая это искренне, от души. Таков русский человек и его характер. И люди, особенно молодые, их сверстники, были также искренне и откровенно им благодарны.
Вена показалась Виталию неземным раем. Красивый, почти не разрушенный город. Он только что проехал по поверженной и разбитой Германии. Лица немцев были мрачными, замкнутыми. Глаза выражали пустоту и затаившийся страх. Немцы были убеждены, что их всех, оставшихся в живых, русские вывезут в Сибирь, где они будут обречены на смерть от голода и холода. Этого не произошло. Они и представить себе не могли, что эти варвары окажутся не только милосердными по отношению к побежденным, но и готовыми поделиться куском хлеба и табаком с теми, кто еще вчера стрелял в них.
Австрийцы, особенно жители Вены, оказались совсем другими, чем строгие и во всем заорганизованные немцы. С трудом верилось, что этот веселый и, наверное, слегка легкомысленный небольшой народ[72], родным и официальным языком которого является немецкий, был на стороне нацистской Германии, верой и правдой служил своему земляку-австрийцу Гитлеру. Радовался аншлюсу Австрии в 1938 году, вместе с вермахтом сражался на Восточном фронте…
72
Население Австрии в те годы составляло около 7 млн человек. Почти половина проживала в Вене и ее окрестностях.