Александр Богомолов излагает конкретные факты. Они были и остаются достоверными, поскольку взяты из богатой событиями жизни активного борца, даже когда некоторые детали происходивших событий, прежде всего касавшиеся личных взаимоотношений, не были ему, как и большинству его современников, известны в полной мере. Эпизоды, описанные ближе к концу воспоминаний, делают особенно понятным, что не только при Горбачеве, как это ошибочно принято считать, но и раньше, уже при Брежневе, во многом не было откровенности со стороны руководства СЕПГ в отношениях с СССР. В частности, если говорить конкретно, на встречах Брежнева с Хонеккером в Крыму с советской стороны высказывалась довольно открытая критика экономической политики ГДР, ее взаимоотношений с ФРГ, а также действий в китайском вопросе. Из записок Богомолова читатель узнает, что охлаждение в отношениях между СССР и ГДР началось не с началом перестройки. Корни этого лежат глубже, причем с советской стороны при обмене мнениями не все делалось с необходимым тактом и учетом интересов другой страны. Таким образом, обе стороны отказались от подлинно открытого обсуждения сложных внутриполитических процессов.
Решающим для поведения Саши было и остается то, что ему всегда была настолько противна любая попытка наушничества, что иногда ему даже не хватало для выражения этого всего арсенала русского мата (о! как искусно он мог ругаться, ругаться так, что ни один переводчик не смог бы точно перевести сказанное). В полемике, в горячке спора он, как видно из некоторых его записей, мог быть очень острым на язык. И наша дружба с ним была и остается несвободной от споров об истории и современности, о немцах и русских. Тем не менее я должен уважать его точку зрения на историю КПСС и его родной страны. В одном разговоре, состоявшемся в 1994 году в его московской квартире, он воспроизвел за десятилетия до этого сказанные слова своего отца, вступившего в партию еще до революции: «Мы с Владимиром Ильичем Лениным совершали Великую Октябрьскую Социалистическую революцию не для того безобразия, которое сейчас творится вокруг нас». Об этом может судить сегодня не только автор, но и сам читатель на основании того, как отражена здесь и в других местах история, пережитая им на собственном опыте. Конечно, не все описанные автором эпизоды равноценны по своему содержанию и значимости. Не каждый из них позволяет сделать правильный вывод о времени, в котором он имел место, и дать объективные характеристики изображенных лиц. Это, как уже было сказано, всего лишь моментальные фотоснимки. Однако без них история была бы куда более бесцветной и безликой.
Остается пожелать читателю, чтобы он проникся интересом к этим зарисовкам, способным побудить его к сочувственным раздумьям.
Бруно Малов, ответственный, работник ЦК СЕПГ Берлин
ВСТУПЛЕНИЕ
Теория, мой друг, суха, Но зеленеет жизни древо.
Об умерших только правду.
Когда я мысленно представляю себе свою жизнь, я с удивлением обнаруживаю, что почти 60 из 77 лет были тем или иным образом связаны с Германией, то есть с довоенной Германией, затем с обоими немецкими государствами и вновь с объединенной Германией. Моя работа в качестве переводчика и дипломата приводила меня и в Берлин, и в Бонн. Я был очевидцем исторических событий, участником и свидетелем важных международных конференций в Москве, Берлине, Женеве и Хельсинки. Я был свидетелем провозглашения суверенитета ГДР и установления дипломатических отношений между Советским Союзом и Федеративной Республикой Германии, подписания Варшавского договора и принятия Московского договора, который вместе с другими международными документами означал окончательное признание послевоенных границ Германии и конец пресловутой доктрины Хальштейна.