Пасарди вскоре сообщил ей, что на его предложение откликнулся мессир Антонио ди Фаттинанти, мессир Джезуальдо Белончини тоже заинтересовался домом и виноградниками. Это было прекрасно. Начать Глория решила с Белончини, считая его куда большим дураком, нежели Фаттинанти. И расчёт оправдался — глупец был удивительно доверчив, и вместе сompromesso, предварительным контрактом на продажу, принёс Наталио, квартировавшему напротив Белончини, всю необходимую сумму, не дожидаясь прихода Пасарди. Там сделку и отметили. Присутствовали и Глория, и Джулио — отец посвятил его в замысел и велел караулить коридорный пролёт. Они прошли на башню. Идиоту стало дурно через четверть часа, и Валерани просто сбросил тело дурака вниз.
И снова ничего не помешало.
Глория в коридоре болтала с Лавинией дела Ровере, Джулио дожидался отца внизу и слышал звук падающего в воду тела. Едва Наталио спустился вниз, появился Донато ди Сантуччи. Все прекрасно обошлось, отец и сын занялись подготовкой к турниру, благо теперь-то экономить не приходилось. И именно в эти дни Глория неожиданно услышала от Пасарди, что Тиберио Комини желает купить дом за городом и ему как нельзя лучше подходит Пьяндимелето.
Услышав эту новость, Глория, Наталио и Джулио переглянулись: лучшего и ожидать было нельзя!
И снова судьба благоприятствовала им — Комини панически боялся встречи с Портофино и не выходил из комнаты, не хотел афишировать сделку, думал только об отъезде — под его разбитой ногой горела земля. Наталио сообщил ему, что завтра, во время турнира, незаметно наведается к нему, и они оформят покупку, а после Валерани заверит купчую у банкира, что позволит сделать все тайно. Всё это как нельзя более устраивало старого содомита. После передачи денег глупец бездумно согласился выпить, и всё, что осталось Наталио: убрать бокалы и данную матерью склянку и рассовать деньги по карманам, бросив в камин купчую.
Зато с Антонио ди Фаттинанти пришлось повозиться, тот настаивал на обязательном присутствии при заключении сделки банкира Пасарди и своего нотариуса. С ним пришлось договариваться Глории, которой удалось убедить его, что сделку надо заключить тайно, ибо она сглупила, пообещав продать замок Донато ди Сантуччи. Это решило дело, и Антонио отправился туда же, где уже пребывали остальные покупатели.
Увы. На этом везение и кончилось.
Кое-что заподозрил Джанмарко Пасарди и прислал записку с просьбой о встрече. Любопытная вертихвостка Тассони, переписывавшаяся с Бьянкой Белончини, получила от неё письмо, в котором вдова недоумевала — оказывается, перед смертью Джезуальдо взял из банка почти тысячу дукатов и сказал своему банкиру Руфино Пацци, что собирается купить виноградники и землю с домом у Наталио Валерани. А тут пустоголовая дурочка Франческа Бартолини неожиданно спросила Глорию, купила ли у неё перед смертью Черубина дом? Нельзя было терять ни секунды. С Черубиной Глория расправилась бездумно, просто пронзив кинжалом. Сына она направила к Пасарди, а Джулио заткнул рот много знавшей Иоланде, предварительно оглушив её и отменно потешившись. Угрозу представляла и Бьянка Белончини, но пока минет срок траура, подумала она, никого из них в Урбино уже не будет.
Да, оставаться в замке теперь было незачем, но Глория понимала, что внезапное исчезновение всей семьи привлечёт внимание, и решила немного выждать, тем временем найдя и приличный повод для отъезда…
…Глория рассказывала спокойно. Шевелились только губы, лицо оставалось странно неподвижным. Из всех её слушателей спокоен оставался только Аурелиано Портофино: на допросах в Инквизиции он наслушался исповедей хладнокровных ведьм и ничему не удивлялся. Поборов первый приступ гнева, инквизитор обрёл безмятежность и выслушивал признания Глории просто по должности. Чума был мрачен, на него временами накатывали странные приступы леденящего душу страха: спокойно повествующая о своих злодеяниях ведьма просто пугала его, пугала тем сильнее, что он привык доверять ей. Дженнаро Альбани понуро молчал, про себя читая молитву. Прокурор то и дело стирал с лысины пот и мелко дрожал. Трясся и Тристано д'Альвелла, с ужасом рассматривая женщину, чей дьявольский замысел полтора месяца не давал ему спать по ночам. Мессир Альмереджи дышал ртом, пытаясь подавить приступы тошноты. Ведьма была противна ему.