Такой, что хотелось провалиться под землю, растоптать телефон, лечь и подохнуть.
- Ты спугнула его, ты все провалила!
- А что я могла поделать?
- Первым делом немедленно отзвониться мне, как только у вас появился этот клиент! А потом не сидеть столбом, приросши тощей задницей к стулу и наблюдая за тем, как он уходит, а что-то предпринимать! Вцепиться в него и руками, и зубами, и всем тем, что там у тебя есть! Задержать хоть ненадолго, пока мы не установили бы за объектом наружку! А что мы теперь имеем? Только словесный портрет! Да еще фоторобот, если у вас, у двух дур хватит ума помочь нам его составить!
Диспетчер брызгал в трубку слюной, грозил немедленно снять пост в клинике и отправить Ольгу по этапу. Он бы, наверное, в своих угрозах добрался и до расстрела, но что-то его отвлекло, и он резко оборвал разговор.
- Ладно, сиди пока там, бездельничай. Потом мы с тобой еще потолкуем.
- А может, этот Сергей еще появится, - чуть не плача, рискнула вставить слово в тираду диспетчера Ольга.
- Жди! Надейся! Появится! Дура! - И в трубке раздались гудки…
Но диспетчер оказался неправ.
А Ольга - права.
На следующий день, когда она выходила с работы, на улице ее поджидал Сергей с огромным букетом роз.
Глава 4
Как я ни ждал этой машины, ее появление чуть не проворонил. В тот момент, когда черный "лэндкрузер" остановился возле колонки, я занимался другим клиентом. И мне предстояло залить в бак его "Жигулей" еще тридцать литров 92-го.
При виде "тойоты" с нужными мне номерами я аж дернулся от неожиданности. И тут же меня пробил холодный пот при виде того, что к желанной тачке неторопливо направляется мой напарник.
Оставалось еще двадцать литров. Я не успевал!
- Данила! - заорал изо всей мочи так, что и напарник, и маленький невзрачный охранник, беспечно прогуливавшийся неподалеку, удивленно повернулись ко мне. - Подойди ко мне! - потребовал я тоном, не допускавшим никаких возражений. - Быстро!
Данила - юный парнишка, студент какого-то колледжа - растерянно указал рукой на "лэндкрузер", пробормотал:
- Клиент ждет.
Но я рявкнул:
- Обслужу его сам. Смени меня здесь. По-быстрому!
Напарник удивленно пожал узкими плечиками и послушно поспешил ко мне.
- Этот тип все равно никогда не дает чаевых, - счел нужным проинформировать он меня, принимая заправочный пистолет.
- Наплевать. Это мой давний кореш. Мне надо с ним кое-что обсудить, забить стрелку, - бросил я на ходу, - и только.
Данила понимающе хмыкнул.
"Тойота" нетерпеливо бибикнула.
Охранник продолжал глазеть в мою сторону, с интересом следя за нашей с напарником рокировкой. И не гулялось ведь этому уроду спокойно. Ведь увидит, дурак, то, что видеть ему совсем не положено. Наживет себе неприятностей.
Я принял у водителя - парня лет двадцати с неприятной рожей боксера - плату. Вынул из держателя пистолет. Открыл крышку бензобака. Нащупал в кармане спецовки фугас.
Сволочь охранник продолжал таращиться на меня.
Нет, не сейчас! Придется сначала заправить машину.
"Только бы Даня сюда не сунулся, - мандражировал я, направляясь к окошку дежурной. - И убрался бы этот долбаный охранник!"
- Сорок на пятую, Катя, - просипел я, передавая в окошко скомканные купюры.
- Та-а-ак, сорок на пятую, - продублировала меня симпатичная светленькая дежурная. - Здесь без сдачи, Денис. Ты чего такой потный? Не заболел?
- А пес его знает, Катюша, - как можно беспечнее бросил я и поспешил обратно к "тойоте". Ее водила, наверное, весь извелся от нетерпения.
Охранник, наконец, потерял ко мне интерес и уставился на луну.
Данила закончил заправлять "Жигули" и тут же переключил внимание на подъехавший "опель".
На табло колонки, у которой заправлялся "лэндкрузер", замелькали зеленые цифры, указывая, сколько горючки поглотил бензобак внедорожника.
Я опять сунул руку в карман и снял бомбу с предохранителя.
"Черт! И как же медленно тянется время!"
Тридцать литров… Двадцать… Десять… Пять… Все!
Я вытащил пистолет и опустил фугас в бензобак, мандражируя, как бы водила не бросил случайный взгляд в зеркало, интересуясь, чего я там так долго вожусь.
Так, пистолет в держатель.
Водиле: "Все нормально, можете ехать. Спасибо, что пользуетесь нашей заправкой".
"Тойота" резво отчаливает от колонки.
Все!!! Дело сделано! Самая трудная его часть позади! Теперь остается только нажать на красную кнопочку, и с удовольствием понаблюдать, как отправится в тартарары Аркадий Андреевич Хопин!
- Чего, пообщался с приятелем? - подошел ко мне, закончивший с "опелем" Даня. - Забил ему стрелку?
- Нет, обознался, - изобразил я на лице кривую ухмылку. - А на чай этот кругломордый, и правда, ничего не дает. Интересно, и откуда у этого сопляка такой джип? Наверно, папаша…
- Это не его. Он только водила, - не поленился проинформировать меня Данила. - Слушай, парень, а что у тебя с лицом?
- А чего? - Я сам уже чувствовал, что что-то не то. Еще когда заправлял хопинскую "тойоту", ощутил, как начала дергаться левая щека. Мимоходом подумал: "Это от нервов. Вот псих!" Но в тот момент мне было совсем не до этого. Сейчас же я положил ладонь на лицо и почувствовал, как щека дрожит, будто к ней подвели ток. И не только щека. Левый глаз немного прикрылся, веко чуть опустилось.
- Десять минут назад я ничего такого не замечал, - задумчиво пробормотал Даня. - А ну, пошли ближе к свету, погляжу повнимательнее. Наверное, это у тебя нервный тик. А вдруг микроинсульт? Как бы не было хуже, - проявил он обо мне заботу.
"Нет, не микроинсульт, - уже догадался я. - А вот хуже быть может. Об этом меня предупреждал еще в Перми Соломоныч: при таких операциях на лице, как у меня, могут пострадать глазные и лицевые нервы. И чтобы не допрыгаться до осложнений, мне надо хоть раз в полгода проходить медосмотр. При расставании Соломоныч даже записал мне на бумажке координаты какой-то престижной питерской клиники, где можно пройти подобный осмотр. Про предупреждение я тут же благополучно забыл. Бумажка валяется где-то дома, и теперь ее надо искать. И отправляться к врачам. Но сначала я должен нажать на красную кнопочку".
- А ведь не проходит, - Данила коснулся пропахшей бензином ладонью моей дрожащей щеки. - Слушай, завтра утром, как только проснешься, сразу же к доктору. К невропатологу. - Откуда ему было знать, что перед ним стоит опытный врач.
- Спасибо за заботу, братишка, - состроил я на лице очередную кривую улыбку. - Так и поступлю, как говоришь. А сейчас иди обслужи вон ту рухлядь. - И сам направился к подъехавшей "Ниве", на ходу размышляя о том, что надо немедленно отправляться в ту клинику, о которой упоминал Соломоныч, - не пугать же людей такой подвижной физиономией. Вот только сначала нажму на красную кнопочку. Хорошо бы это произошло завтра.
Я сменился, как обычно, в двенадцать и, решив не утруждать себя лишними переездами, провел ночь в Гатчине. Сначала перекусил в каком-то невзрачном ночном кафе, отзвонился Стилету, а потом просто сидел в машине, припарковав ее на узкой пустынной улочке, и слушал музыку. Сна не было ни в одном глазу. Щека продолжала жить своей жизнью - потихоньку вибрировала: ни улучшений, ни ухудшений. В конце концов это начало меня раздражать. Нервный тик заботил меня сейчас даже больше, чем Хопин. Но с Аркадием Андреевичем надо было кончать. И поскорее. А потом отправляться на розыски клиники, где занимаются лицевой хирургией.
В начале седьмого утра, когда тихая патриархальная Гатчина начала пробуждаться, и из подъездов повыползали заспанные собачники и спешащие на утреннюю смену рабочие, я прогрел двигатель и покатил к выезду из городка. Пора было занимать боевую позицию.
Место для засады на "тойоту лэндкрузер" я выбрал загодя, еще пять дней назад - в конце большого поселка у старенького полуразвалившегося дома с заколоченными окнами. Там было тихо. Спокойно. Люди там появлялись лишь летом. Там на мой "мерседес" никто не обратил бы внимания. Там я бы не засветился, так что с этим вопросом было все в полном порядке.