Как на иголках Андрей Иванович дождался лифта, поднялся на свой этаж, вышел на площадку, остановился… домой не пошел: сказал себе дурака и спустился лестничным маршем ниже, к окну. Здесь он положил вороненка на пол, под батарею (в темноте тот сразу затих), закурил, — первые несколько затяжек сделал бездумно, потом начал думать… но думал недолго: он уже физически даже устал. “На ночь возьму домой, посажу в коробку, а завтра куда-нибудь отнесу”. Дома была коробка из-под нового телевизора.
V
Дверь открыла Лариса. В полутемный тамбур хлынул электрический свет.
— Кр-ра-а! Кр-ра-а! Кр-ра-а!!!
Лариса отшатнулась, округляя глаза.
— Господи! Что это?…
— Птенец, — виновато (в последнее время он постоянно испытывал чувство вины) сказал Андрей Иванович, переступая порог, и не обинуясь (он вообще уже как-то привык к птенцу) схватил вороненка за нос. Вороненок дергал головой и кряхтел.— Иду мимо прачечной, слышу — кто-то кричит. Смотрю — птенец, а к нему подбирается кот… громадный, как рысь. Ну, я кота отогнал, а с этим что делать? У него лапы подвернуты, он не может ходить. Наверное, выпал из гнезда. Я и взял его… на ночь, завтра куда-нибудь отнесу.
Лариса покачала головой. Тут только Андрей Иванович заметил, что она напудрена и накрашена и в черном платье вместо халата… красивая.
— У нас Евдокимовы.
Андрей Иванович поджал губы. Из большой комнаты выскочила Настя, тоже в нарядном розовом платьице с рюшами.
— Ой, что это?!
— Ворона, — с досадой сказала Лариса. — Папа открыл приют для ворон.
— Она у нас будет жить?
— Нет.
Настя подошла ближе, с интересом оглядела птенца — тот был растрепанный, облезлый, худой… интерес погас.
— У него лапки скрючены… видишь? — Андрей Иванович показал дочке лапы.— Он не может ходить.
— Ну-у, ворона… Лучше бы попугая купил.
Под попугаем подразумевался не обычный, волнистый, за сто рублей, которого еще можно было купить, а громадный, белоснежный с желтым хохолком какаду, лазавший по гудящей от его тяжести клетке в недавно открывшемся у метро шикарном зоомагазине. Какаду стоил тридцать тысяч рублей — четыре его годовых зарплаты.
— Попугаям, Настя, и без нас хорошо живется, — с сердцем сказал Андрей Иванович. На душе совсем почернело… Тут где-то внизу раздался довольно громкий мокрый шлепок. Андрей Иванович опустил глаза: вороненок уронил на паркет большую зеленовато-серую плюху.
— А-а, ч-черт!
— Кр-р-ра-а!…
Настя прыснула, закрывшись рукой.
— О господи, — с отвращением сказала Лариса. — Ну зачем ты его принес?
— Его там съедят, — с тоскою ответил Андрей Иванович. Почему-то он не подумал о том, что птенец будет гадить.
— А завтра не съедят?
Лариса сказала то, что подсознательно — смутно, едва выражаясь словами — мучило Андрея Ивановича с той минуты, когда он решился забрать птенца.
— Ты, как всегда, делаешь всё для галочки. Галочку поставил, успокоил себя, а то, что мне убирать… и то, что твоя ворона всё равно умрет, тебе наплевать. Настя, принеси из ванной зеленую тряпку.
Лариса говорила возбужденно, но тихо — конечно, из-за Евдокимовых. Настя принесла тряпку. Андрей Иванович перехватил вороненка одной рукой.
— Я вытру…
— Отнеси его лучше на балкон, пока он всё не загадил.
Андрей Иванович прошел в свою комнату и закрыл за собою дверь. Почти сразу в коридоре раздался мягкий, неторопливый (“жирный”, называл его Андрей Иванович про себя) баритон Евдокимова.
— Кто это у вас так кричит?
— Андрей ворону принес, — снизу (наверное, она вытирала пол) весело-раздраженно сказала Лариса. — Птенец размером с курицу… выпрыгнул из гнезда. Кошка хотела его съесть, а Стрельцов его спас. Чип и Дейл спешат на помощь.
Настя засмеялась.
— Так у вас теперь будет ворона?
— Господь с тобой… Завтра он ее унесет.
Андрей Иванович не то чтобы не любил Евдокимова, но тот (и даже не он сам, а скорее его присутствие, здесь был оттенок) был неприятен ему. Наверное, из-за этой своей неприязни Андрей Иванович за глаза и в разговоре с собой называл Евдокимова по фамилии, хотя наружно, конечно, был с ним на ты и звал Алексеем. Евдокимов был из той породы людей, которые всё делали вовремя: на заре частной банковской деятельности он, инженер оборонного завода, устроился программистом в один из первых коммерческих банков и сейчас руководил в нем отделом программного обеспечения. Со временем он перетащил к себе и жену; в банке платили хорошие (по сравнению с институтом — огромные) деньги, и материально Евдокимовы были если и не “новыми русскими”, то близкими к этому классу людьми. Они поменяли двухкомнатную квартиру в панельном доме на четырехкомнатную в сталинском, купили дорогую машину (Андрей Иванович совершенно не разбирался в марках иностранных машин) и строили дачу недалеко от Москвы. Лариса и жена Евдокимова Лена были подругами с институтских времен.