Томас уже знает, что будет, поскольку, как только я подбегаю и запрыгиваю на него, даже не удивляется. Он прижимает меня к сильной груди, будто именно тут мое место. Будто мое тело — часть его, и когда нам приходится находиться врозь, это какое-то досадное недоразумение.
Мне хочется смеяться от счастья и от ощущения свободы. Чтобы Падшая на глазах у всех побежала к своему Огнедышащему, необходима смелость. Обычно люди любят публичное выражение чувств: держатся за руки и целуются. Но что я, что Томас — нет. Мы не такие. И не делали ничего подобного, когда влюбились друг в друга. Мы даже не знали, когда именно случилась эта влюбленность. Так что да, все это сплошное волшебство.
Томас крепко прижимает меня к себе, а я тяжело дышу, прильнув лицом к его шее, по которой пробегает еле заметная дрожь. Это из-за меня, я знаю. Но все равно не перестаю удивляться, что могу воздействовать на кого-то настолько сильно.
— Здесь нельзя курить, — говорю я.
— Ты что, не слышала? Я ведь попираю правила, — отвечает Томас и сильнее обхватывает меня руками.
Хихикнув, я выпрямляюсь.
— А я думала, у тебя встреча.
В его голубых глаза мерцает сдерживаемый огонь. И желание.
— Должна быть, да.
— Ты ее отменил?
— Как видишь.
Ахнув, я пытаюсь опуститься на ноги, но Томас мне не дает. Вместо этого он начинает идти со мной на руках. Я краснею. Он проходит мимо тех же столиков, что и я, когда бежала к нему, и направляется к выходу рядом со сценой. Аплодисменты давно прекратились, и я встречаюсь глазами с ошеломленными взглядами.
Просто отлично. Все они, наверное, думают, что я сумасшедшая.
Скривившись, я снова прячу лицо, прижавшись к шее Томаса, и гадаю, не исключат ли меня за подобную выходку. Тем временем он выходит на улицу. Со мной на руках, похожей сейчас то ли на обезьянку, то ли на паука, Томас делает несколько шагов по мокрому асфальту нью-йоркского тротуара и сворачивает в узкий переулок между двумя зданиями. Прижав меня спиной к влажной от царящей в городе духоты стене, он почти касается своими губами моих. От ароматов сигарет и шоколада я издаю тихий стон.
— Почти уверена, все они считают, что мы сумасшедшие и ведем себя неприлично, — еле слышно говорю я, потираясь своим носом об его.
— Уверен, что эта мысль посетила их, как только ты побежала через весь зал и прыгнула в мои объятия, — бормочет Томас в ответ и улыбается.
— Ну и ладно, — я закатываю глаза. Он усмехается и пытается меня поцеловать, но я отодвигаюсь. Для этого, кстати, понадобилась вся моя сила воли. — Томас, тебе не стоит отменять встречи. Это грубо. С людьми ты должен иметь хорошие отношения, особенно если это твой редактор.
— Это еще кто сказал?
Ох уж этот мужчина. Как ему удается вести себя настолько по-мальчишески и при этом высокомерно?
— Это я говорю, — отвечаю я и пытаюсь высвободиться из его объятий, но Томас снова меня не отпускает.
Он молча улыбается, а руками по спине опускается к моей заднице и с силой впивается в нее пальцами.
— Нет, на такое я не куплюсь, — шепчет Томас. — Потому что знаю, как сильно тебе нравится, когда я груб с тобой, — говорит он и, нырнув руками мне под юбку, гладит по обнаженной коже ягодиц. Стринги рулят!
Хотя нет, прямо сейчас я хочу поговорить с Томасом, тем более что мы на людях. А он очень сильно меня отвлекает.
— Томас, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал строго, но получилось тихо и томно. — Погоди. Я не об этом сейчас.
— Не о чем именно? — твердым телом вжав меня в стену, переспрашивает он.
— Не о сексе, — мне трудно говорить, когда все, чего хочется, — это закрыть глаза.
В ответ Томас прижимается своим животом к моему, и я сильней обхватываю его талию ногами.
— Я тоже не его имею в виду.
— Разве нет? — вцепившись пальцами в ткань рубашки, спрашиваю я.
Томас медленно качает головой, по-прежнему прижимаясь своим лбом к моему.
— Я говорю о желании как следует трахнуть тебя.
Боже, этот мужчина наполнил собой всю мою жизнь. Но прямо сейчас, к сожалению, он не внутри. Ему и не нужно. В момент, когда я увидела его, этот мужчина поселился внутри меня — где-то на самой глубине. Словно вцепившись частичкой своей души в мою. Нас связывает невидимая нить, но необходимости прикасаться друг к другу, чтобы ее почувствовать, нет. Хотя прикасаться — это хорошо. Очень хорошо и очень приятно.
Нырнув пальцами в его волосы, я прогибаюсь в пояснице.
— Не думаю, что тебе стоит произносить здесь такие слова.
— Вот как? — усмехается Томас. Я практически слышу его непроизнесенное «Это еще почему? От таких разговоров у тебя между ног становится мокро?».