Похоже, что ужас от осознания абсурдности происходящего и полнейшее непонимание ситуации отразились в глазах Феликса, потому что рядом стоявший мужчина демонстративно громко проскандировал: «Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить!». Феликс инстинктивно подался в сторону. «Что здесь вообще происходит?» – подумал он, – «Смогу ли я понять, наконец, что это – сборище сумасшедших, съезд недобитых сталинистов, или Россия вернулась в темное прошлое?»
– Гражданин, предъявите документы! Мы выявляем израильских шпионов и вредителей из организации «Джойнт»! Документы, кому говорят! – прозвучало громко и четко.
Феликс огляделся. Хорошо еще, что эти слова были обращены не к самому Феликсу, который в этот момент словно остолбенел. Что это еще за чушь, что за дикая фантасмагория? Не хватало еще только пресловутого суда «троек»… А может быть, здесь все-таки снимается фильм о мрачном прошлом? Феликс внезапно вспомнил, как во время одной из предыдущих поездок в столицу ему предложили участвовать в массовке в ходе съемок фильма «Похороны вождя» (за три рубля в день). Но почему-то на этот раз нигде не было видно киношников. Возможно, они снимают скрытой камерой?! Нет, совершенно не похоже! К тому же вся массовка тащилась очень подозрительно слаженно, и никто не кричал: «Стоп! Снимаем следующий эпизод!». Нет, на киносъемку всё это совершенно не было похоже! Но если это не презентация и ни съемка фильма, тогда что же происходит вокруг? Понять что-либо было совершенно невозможно. И тут Феликса осенила странная мысль: «Но если это не кино, тогда… для чего тогда нужна тогда вся эта бутафория? Неужели Москва и вся Россия действительно погрузились во мрак сталинского средневекового прошлого?»
Жуткие предчувствия, пока не оформившиеся в четкие мысли, выплыли наружу: «А может быть, произошло удивительное смещение пространства-времени, и я оказался не в «нашей» Москве 2004 года, а в Москве-Эн, в одном из параллельных миров, где все происходило совсем по-другому, а не так, как в истории, которую я когда-то учил в общеобразовательной школе, а затем заново осознавал в годы горбачевской гласности?»
– Послушайте, гражданин, не могли бы вы подсказать мне, какое сегодня число? – спросил Феликс у мужчины, стоявшего рядом с ним.
– Эй, товарищ, да вы, видимо, не здешний! А по-русски спросить слабо? Выискали из каких-то забытых справочников неиспользуемые в каждодневной жизни книжные слова и шпарите как по писанному! А может быть, вы, и не товарищ вовсе, а гражданин?
Тут подключился второй мужчина лет примерно 60, почему-то выстроивший начальственную интонацию и с ходу перешедший на «ты»:
– Слушай, а может быть, ты – как раз из этих вонючих интеллигентов или стиляг, а? Ишь, как вырядился! Да и курточка не от «Мосшвеи»…
– Эту куртку мне подарили, – пробормотал Феликс, уже понимая, что ему никак нельзя в такой обстановке признаться, что эту китайскую куртку он купил минувшей осенью на ярмарке – всего в паре километров от тбилисского международного аэропорта, некогда, в славное советское время, именовавшегося Верхней Алексеевкой – по названию русской деревеньки, находившейся в этом месте в первой половине 20-го века.
Любое признание в покупке подобной куртки с явно иностранными лейблами в таком странном обществе могут неадекватно воспринять – ведь в такой реальности могут знать в лучшем случае только ярмарку на территории ВДНХ, если только такая здесь существует; что же касается послеперестроечной ярмарки в Лужниках, то на территории центрального олимпийского стадиона имени Ленина никаких ярмарок существовать не может. А почему это – «не может»? Наверно, согласно постановлению ВЦСПС, как говорится в анекдоте.
Феликс подумал:
– Если я им сейчас начну втолковывать что-либо насчет ярмарок, то «эти» подумают обо мне в духе местных реалий: «Приобрел, мол, у фарцовщиков». «Они» же, скорее всего, отъявленные совки, и поэтому просто не приучены думать по-иному…
Слово «фарцовщик», в его более привычном значении «спекулянт», широко распространенное в старом советском быту, Феликс пока еще очень хорошо помнил, поскольку в социалистическую эпоху ему иногда приходилось пользоваться услугами тех, кого называли спекулянтами. То есть услугами людей, которые своим мелким предпринимательством давали возможность другим людям сократить масштабы неудовлетворенного спроса и приобрести хорошие вещи по ценам, примерно вдвое (а то и втрое) превышающей официальную стоимость этих вещей (имелись в виду те сказочно низкие цены, которые можно было узнать, простояв полдня, а порой и дольше, в длиннющей очереди в ГУМе).