И юноша протянул ей деревянную заколку в виде цветка. Угловатая и нелакированная, она выглядела очень просто, если не бедно, а цветок, изображавший лотос, гораздо больше походил на сердито ощетинившийся дикий кустарник. Заколка явно принадлежала руке неопытного резчика — и, судя по всему, резчиком этим был сам Чжань Хаоли.
— О-о-о… — только и смогла вымолвить Сян У.
Подарок тронул её до глубины души. Пускай она уже успела получить от Чжань Хаоли свой многострадальный наряд, заколка всё же была первой вещью в этой новой жизни, которую сделали специально для неё. Сян У бережно приняла подарок, с интересом покрутила его в руках и временно устроила на своих коленях, уже начав раздумывать о сооружении какой-нибудь причёски.
А рядом с заколкой, тем временем, оказалось круглое рисовое пирожное, завёрнутое в чистую бумагу.
— Ты что… — растерялась при виде его Сян У. — Мне ведь совсем необязательно есть. Оставь себе.
— Нет, возьми, — настойчиво произнёс Чжань Хаоли. — Это моя благодарность.
Тогда Сян У с улыбкой разделила пирожное пополам и протянула половину другу.
— Так будет честно.
Покуда Чжань Хаоли был занят своей частью угощения, демоница забрала волосы в пучок. Среди бедной обстановки хижины не нашлось зеркала и кучи других безделушек, коими полнились будуары красавиц, поэтому прихорашиваться пришлось буквально наощупь, но Сян У всё равно была счастлива. Для неё одна эта неказистая деревянная заколка в её простой причёске казалась дороже сотни самых искусно выточенных нефритовых шпилек в вычурных шиньонах. Краем глаза наблюдавший за ней Чжань Хаоли лишь хмыкнул, но по его лицу было видно, что он тоже доволен.
— Давай выйдем на улицу, — предложил он. — Совсем скоро закат, здесь будет темно.
Оголившийся лес был весь залит лучами послеполуденного солнца. Сян У задрала голову, глядя на небо.
— Сколько же времени прошло с тех пор, как я покинула Хуанцю? — поразилась она.
— Вот уже второй день, — ответил Чжань Хаоли. — Я смог выбраться сюда лишь после того, как уладил все дела в деревне. Поэтому я так испугался, застав тебя без сознания.
— Ничего, ничего. Главное, что теперь всё в порядке.
Юноша нахмурился:
— На самом деле не совсем. Бабушка захворала. Я буду присматривать за ней, поэтому некоторое время не смогу приходить к тебе.
— Как жаль, — огорчилась Сян У. — Хорошо ухаживай за своей бабушкой!
— К тому же, — продолжил Чжань Хаоли, — я планирую начать наводить справки о том, сколько девушек умерло в соседних селениях и какими были их смерти. Мы проверим все варианты и, быть может, нападём на след твоей прошлой жизни.
Юноша опустился на уже ставшую привычной корягу неподалёку от дома и хлопнул рукой рядом с собой.
— А теперь садись, — сказал он. — Хочу рассказать тебе кое-что.
Всё оставшееся время они провели за беседой. Сян У было особо нечего рассказывать, поэтому она больше слушала и изредка задавала вопросы, а вот в обычно молчаливом Чжань Хаоли неожиданно проявился дар красноречия. Он неторопливо говорил о своих детских годах, о деревне и своей родне; Сян У, уперевшись подбородком в ладони, внимала его словам. Для неё это доверие было ещё одним подарком — незримым, но самым большим.
…Вот уже несколько лет как семья Чжань лишилась главного кормильца, и все хлопоты легли на плечи женщин и маленького Чжань Хаоли. Некоторое время он жил с матерью, бабушкой и старшей сестрой, а потом сестра вышла замуж и уехала в дом мужа. Работать наравне со взрослыми Чжань Хаоли начал рано, так что в свои годы он уже успел познать все тяжести земледельческого труда, но несмотря на это не отступался от мечты идти по пути совершенствования. Заклинателей он видел лишь однажды — эти возвышенные молодые господа были в Хуанцю проездом. Окружавший их ореол силы и благости, а также рассказы о великих деяниях произвели на мальчика такое впечатление, что он решил во что бы то ни стало приобщиться к их учению. С помощью старосты отец Чжань Хаоли составил письмо в школу Цзинлю, где глава и старейшины наставляли юных совершенствующихся, и попросил принять в ряды учеников своего сына, на что получил такой ответ: школа известна своими талантами, поэтому её будущий ученик должен обладать незаурядными способностями — в ином случае его семье придётся платить за обучение серебром. Ни того, ни другого у Чжань Хаоли не было, поэтому он решил, что учиться грамоте и боевым искусствам начнёт самостоятельно, а как станет постарше — сам напишет в Цзинлю и попытает удачу снова.
Своё решение мальчик подкреплял тренировками, коих для развития таланта, к сожалению, оказалось недостаточно. Не хватало ему и знаний: книги и свитки стоили денег, которых у его родителей и так было немного, а после смерти отца семья вовсе оказалась на грани выживания. Чжань Хаоли пришлось взять на себя отцовскую часть работы в поле и дома, и этот тяжёлый труд отнимал столько сил, что от отчаяния он даже подумывал забросить свои начинания — и наверняка бы забросил, если бы не меч, милосердно скованный знакомым кузнецом. Показавшийся Сян У серебряным, клинок на самом деле стоил гроши и никакими силами не обладал, но хозяин ухватился за него как утопающий за соломинку и с таким рвением начал тренироваться, что оружию, кажется, даже передалась часть его жизненной энергии. О настоящем заклинательском мече Чжань Хаоли мог только мечтать; однако и его меч смог обзавестись кое-какими полезными качествами, и к сегодняшнему дню не раз сослужить хорошую службу.