— Алло, — сказала она и её пухлое лицо отразило разочарование, — привет и тебе, как там Зинка? Нормально? Чё тогда не звонит? Ага понятно, а я и забыла совсем…А чё ты хотел? Кого? На кой хрен он тебе нужен? А мне интересно. Ладно, сейчас дам.
Из отдельных реплик я понял: разговор предстоит со мной. Звонил, как не трудно было догадаться, Фёдор — муж сестры моей дражайшей супруги. В родственных обозначениях я ориентируюсь не слишком хорошо, поэтому, кем он мне приходится, представляю достаточно смутно. Может — шурином, может — деверем, хрен их разберёт. С Фёдором у меня были довольно-таки натянутые отношения. Я никогда не мог найти с ним общих тем для разговора, а он, как мне казалось, слегка (а может быть и не слегка) презирал меня, считая неудачником. У него самого всё всегда получалось и это давало жене лишний повод поворчать: А вот Фёдор…А вот у Фёдора…Этим она доводила меня до белого каления и не вызывала особо добрых чувств к предмету сравнения.
Поэтому к телефону я подошёл, имея в душе кислый коктейль из недоумения и нежелания вести беседу, способную испортить и без того поганое настроение. Ольга плюхнулась на стул у окна и уставилась на меня взором голодной анаконды так, словно я должен был заранее предупредить её о содержании предстоящей беседы.
— Я слышал, ты сейчас в отпуске, — без какого бы то ни было приветствия начал Фёдор и в его сонном голосе промелькнули нотки нетерпения, — долго ещё собираешься задницу просиживать?
— Да я, собственно, только начал, — промямлил я, несколько удивлённый подобным вступлением; осведомлённости родственничка я не слишком поражался: всё, известное жене тотчас становилось предметом обсуждения с её сестрицей, — три дня отдохнул, ещё двадцать семь в запасе.
— Великолепно! — в голосе Фёдора прозвучало откровенное ликование, — это именно то, что надо. Денег хочешь подзаработать?
— Что? — поперхнулся я, — Чего сделать?
— Лавэ накосить, бабла срубить! — рявкнула трубка так, что у меня в черепе забренчало, — вынь бананы из ушей!
— А, денег заработать, — уныло протянул я, потирая поясницу, — и как же?
Отсутствие энтузиазма в моём голосе, при таком, на первый взгляд, выгодном предложении, имело под собой глубокие основания. Один раз, после настойчивых просьб моей драгоценной половины, искренне озабоченной пустотой своего кармана, Фёдор согласился переговорить с хозяином фирмы, где он работал водителем, дабы я посодействовал их благородному труду, на благо собственного кошелька. Подсобным рабочим. Вы никогда не работали подсобником в небольшой фирмочке, с ограниченным числом работников? Спустя неделю я понял две вещи. Во-первых, Фёдором руководило одно лишь желание — отвязаться от рыбы-прилипалы, т. е. моей жены. Во-вторых, до меня дошло, почему место подсобника, свободное на момент моего пришествия будет оставаться таковым и дальше. Жалкие гроши, получаемые мной, никак не компенсировали тот объём работ, который мне приходилось выполнять и от которого скончалась бы самая мощная лошадь-тяжеловес, научившись предварительно, трёхэтажному мату. С трудом дожив до окончания второй недели, я сравнил полученный доход, с обретёнными травмами и невзирая на алчные вопли супруги, вернулся к прежнему роду деятельности. Естественно, перспектива рабского труда в законно полученный отпуск меня нисколько не прельщала.
— Ты сначала спроси, сколько? — хихикнул Фёдор, причём в его голосе почему-то прозвучало плохо скрываемое злорадство, — а потом узнаешь всё остальное.
— Ну и сколько? — ещё более уныло, чем в прошлый раз поинтересовался я, ожидая услышать некую усреднено-низкую сумму, достаточную для того, чтобы моя благоверная подвигла меня на трудовой подвиг, но определённо не дотягивающую до того уровня, за которым начинается удовлетворение от проделанной работы.
— Три штуки, — торжествующе выдохнул змей-искуситель, сидящий в глубинах телефонной трубки.
— Ско-коколько? — просипел я, получив такой удар.
И тут он меня окончательно добил:
— Баксами.
Всё. Это был решающий удар, после которого я неопределённое время сидел в молчаливом ступоре, рассматривая телефонный аппарат, постепенно приобретающий определённый оттенок. Да-да, именно того самого, какой имеют лишь маленькие предвыборные плакатики с портретами давно умерших президентов далёкой заморской страны. Мысль о том, что я могу в одночасье, стать обладателем такого количества бабок раскачивала меня в амплитуде от счастливого блаженства, до самого тяжёлого подозрения.