Капитан Искупляющих уважительно зацокал языком.
— Немыслимо! — закатил он глаза. — В таком возрасте добраться до Ойкумены… Вы — настоящий феномен, милорд. Едва ли я ошибусь, если предположу, что вы самый молодой Идущий, дошедший до Пояса Жизни за всю историю существования Пути. Это во сколько же лет вы на него встали?
— В десять, — мгновенно откликнулся я. — По два года на Воду и Твердь, меньше года на Сушь. На последней нам с отцом повезло очень быстро друг друга найти. Да и большая часть из гвардейцев, покинувших с нами Землю, благополучно добралась до города Мумров. На Пояс Смерти мы перешли очень сильным отрядом. Поражения были редки. В том, что я такой молодой оказался здесь, моих заслуг нет. Это всё мой отец. Настоящий герой — Брюс Фертонген, не я. Его сын лишь неглуп и неплохо умеет обращаться с оружием. Путь — чудесный учитель.
— Меч, копьё, лук? — поспешил ухватиться за интересующую его тему Броден. — С чем вы дружите больше всего?
— Со всем перечисленным в дружбе, — улыбнулся я. — На Воде у нас было в избытке свободного времени. С такими наставниками, какие имелись у меня, любой бы стал мастером.
— Это хорошо, — осклабился командир бездушных. — Дары — дело наживное, а вот заложенная сызмальства школа — она, либо есть, либо её нет. Мне в отряде хороший боец с троеростом тоже лишним не будет. Паладины в провинции наперечёт, а обычные воины из местных — никчёмное мясо. Уж простите за такое сравнение. Когда доли невозможно поднять бобами, не помогут никакие тренировки. Даже местный силач рядом с нами слабак, и ничего здесь без вступления в Орден не сделаешь. Увы, те готовят своих паладинов ну очень уж долго, и до конца обучения добираются сущие единицы послушников.
— Господин барон, я хотел бы спросить…
Нет, пока не про Орден. Хотя и заманчиво. Понимаю, что эта тема невероятно объёмна и едва ли её можно нормально раскрыть на приветственном разговоре. Позже я обязательно покопаюсь в тайнах данного подразделения Братства, но сейчас, в угоду своей легенде, я ещё раз попробую выяснить то, что по логике волнует юного Эндора в первую очередь.
— Командир, капитан, Жуль, Броден, — перебил меня бездушный. — Не нужно «баронов» и «господинов». Наш отряд, как большая семья. Теперь, когда мы познакомились, давайте перейдём на «ты». Кроме нас, в нашем Тёмном отряде нет благородных. Мужики не поймут, если мы будем выкать друг другу.
— Хорошо, капитан, — кивнул я. — Впредь на «ты». Свой вопрос я уже задавал паладину, но, может-быть, ты знаешь больше, чем он. Мой отец и гвардейцы, с которыми мы уходили с Воды… Как нам встретиться?
Само собой меня не интересует судьба Эренбуржцев, скорее всего продолжающих сражаться с другими пятёрками на Воде, но юный принц не мог про них не спросить.
— Одна из неприятных сторон нашей службы, — вздохнул Жуль Броден. — Мы, вставшие на Путь Искупления — а других путей здесь попросту нет — привязаны к месту своего несения службы. Ойкумена огромна. Искать здесь кого-то — немыслимый труд. Если твой отец перенёсся с Воды в Царство Света, вы обязательно встретитесь, хотя и не могу обещать, что произойдёт это скоро. Если же он попал куда-нибудь на другую сторону моря, всё гораздо сложнее. Здесь, на Поясе Жизни, у нас начинается новая жизнь. Не буду тебя обнадёживать, Эндор, шансы встретить здесь своих прежних спутников довольно малы. Вот смотри, — поманил он меня к себе, потянувшись к одному из ящиков стоящего возле стола шкафа.
Замечательно! Карта! Ничем другим вынутая из ящика командиром бездушних свёрнутая в трубку бумага быть просто не может. С моим мизерным недобором отмера вопрос поиска своих прежних соратников сейчас передо мной не стоит — недостающий пятьдесят один год я надеюсь добыть очень быстро — но для общего понимания масштабов и географии пояса посмотреть на его карту будет очень полезным.
— Это Ойкумена, — развернул бумагу Броден.
Да уж… Это не карта, а, скорее, какая-то схема. Передо мной ещё одно подтверждение искусственности данного мира. Неведомые создатели полосы испытаний под названием «Путь» не удосужились подогнать очертания материка, на котором расположился очередной пояс их планетарной «лестницы», хоть к каким-нибудь худо-бедно природным контурам. Правильные геометрические фигуры и ничего лишнего.
В строгий прямоугольник самого континента вписан морем огромный овал с идеально ровными берегами. Последние повсеместно пологи. От Срединного моря во все стороны убегают равнины, постепенно поднимающиеся лесистыми холмами к окружающим прямоугольный материк по периметру островерхим горам. Высоту тех, которая весьма велика, несложно определить по названиям вздыбливающихся в углах материка массивов. Крыша мира, Наднебесье, Столпы Творца и Великие горы. Никаких обозначенных выходов к побережью внешнего океана на карте нет, как нет там, ни бухт, ни заливов, ни фьордов. И даже все реки текут от краёв континента к Срединному морю.