А вот и топот солдатских сапог. По нашей улице торопливо шагает приличных размеров отряд. Эх… Жаль окна на переулок выходят — выглядывать бесполезно.
— Сидеть по домам! Никому не высовываться!
Это уже обычные, ничем не усиленные голоса. Стража занимает позиции. Неужели тот Видящий будет в каждый дом заходить? Да нет, вряд ли. Облава же на седмицу растянется. Так долго взаперти люд не сможет сидеть. Не у всех есть запасы еды и воды. Тут, спасибо Онуфрию — у меня и того, и другого в избытке. По крайней мере, голод с жаждой лично мне не грозят.
По проулку, мимо моих окон, протопало трое солдат. Тот же самый приказ повторяется снова и снова.
— Милок, а не знаешь, нас скоро построят?
Это сверху. Похоже, выглянувшая из своего окна пожилая соседка Онуфрия, которую я узнал по голосу, обращается к стражнику.
— Да откуда мне знать, бабусь? Может, с этого края начнут. Может, с подречного.
— Лишь бы не с гончарной слободки, — вздохнула старуха. — Столько дел… Поскорее бы свою печать получить. Если нашу улицу до обеда не откроют, я того бездушного гада сама найду. Этот поганец за всё мне ответит.
— Забудь, тётя Фрося, — раздался левее другой женский голос. — До обеда не выпустят. Когда они с наших кварталов начинали? Загублен день.
— Тишина! — зычно гаркнули с улицы. — Никаких разговоров!
Видать, командир. Соседки Онуфрия тотчас замолчали. Что ещё за печати? А из домов, стало быть, горожан по частям выпускать собираются. Но речь про дни не идёт. Со слов женщин я понял, что со всем должны за сегодня управиться.
Ожидание потянулось. Час сидим, два. Я уже и позавтракал. Снаружи то и дело доносятся крики, призывающие горожан набраться терпения. Наконец, что-то новое — на другом краю улицы шум. Вроде как, начинают людей выводить. Глухо хлопают двери, топочет куда-то спешащий народ, голосит малышня, гудят встревоженные голоса взрослых.
Разрастающаяся суета приближается. Волна оной катится по нашей улице от окраин города к центру. Вот сейчас и до нас доберётся. Попробовать что ли удрать невидимкой в соседний квартал? И что дальше? Спокойнее, Китя. Решил положиться на свой юный возраст, так и нечего дёргаться. Всё будет хорошо.
— Все на выход! Выходим! Выходим!
Это уже нам. Ор у нашего дома — не спутать. Записку я сжёг, а вот деньги оставлю в кармане. И складной ножик тоже. Вдруг придётся бежать? Открыл дверь, осторожно выглянул наружу. И тут же столкнулся взглядом с Воином Создателя, стоящим напротив входа в проулок.
Тот же серый балахон, в каких Светлые прыгали тогда со стены. Только огромного оружия нет. И понятно — те орясины нужны, чтобы самую здоровую нечисть рубить. Здесь этим богатырям и обычного оружия хватит, какое запросто можно спрятать под широкими полами свободной одежды. Впрочем, с такой силушкой и голые руки — оружие.
— Давай, давай, парень, — поманил он меня. — Остальных зови тоже.
— Я один.
— Проверить, — приказал кому-то Светлый, и из-за угла тут же выскочили двое дружинников.
— Показывай, — кивнул мне один из них на дверь.
Я послушно пропустил солдат внутрь. Обыск в моём присутствии. Чтобы не сказал потом, что они у меня что-то украли. Судя по топоту над головой, все другие части общего дома сейчас тоже осматривают.
— Один живёшь? — подозрительно прищурился солдат.
— С дедом. Он с ночи ещё по делам ушёл. Не успел вернуться.
— Теперь уже с печатью вернётся, когда всё закончится, — пробурчал дружинник, заглядывая в распашную часть шкафа.
— Никого, — сообщил второй солдат, вышедший из дедовой спальни. — Пошли, малый.
Мы вместе вышли в проулок, и один из дружинников подтолкнул меня дальше, указывая мне направление, куда нужно идти. Возле главного входа в наш дом толпился народ. Почти все жильцы, включая стариков и детей, уже здесь. Кого нет — продолжают выходить из раскрытых дверей, сопровождаемые солдатами.
Последних тут много — целый отряд. Десятники подгоняют дружинников, заканчивающих обшаривать дом. Воин Создателя наблюдает за всей суетой, стоя чуть в стороне. У одного из соседних домов происходит всё то же самое, а вот до другого очередь ещё не дошла — там осмотр не начат. На противоположной же стороне улицы обыски уже завершились, и люди стоят ровным строем под присмотром солдат.
Но то взрослые. Ребятня, от орущих в руках старших братишек, сестрёнок грудничков, до подростков, собрана в отдельные кучки. К одной из таких как раз подъезжает какая-то повозка. Всё, остановилась. Повинуясь приказу солдата, дети подходят к ней и тут же отходят. Что-то там с ними делают, но, что именно, мне отсюда не видно.