Что ещё хорошо — отряд Тёмных, которые обычно живут здесь же, в тереме, в большом доме-казарме, едва Брут был пойман, из Полеска ушли. Мужики говорят, они чаще в каких-то походах по княжеству рыщут, чем дома сидят. Мусаил отбыл с ними. Пока не вернутся мне можно не бояться, что Видящий, узнавший, кто я такой, меня, передумавши, выдаст.
Из всех бездушных, если не считать, сидящего в княжьей темнице отступника-Брута, в Полеске остался один только Велер — тот одарённый, у которого Связка. Оно и понятно — занятому укрощением строптивого пленника князю нужна его помощь. Причинять даром боль куда проще, чем использовать с этой же целью разный пыточный инструмент. Не завидую Бруту. Его крики нет-нет долетают до мест, где бываю. Подвал, где его истязают, судя по звукам, находится под той частью терема, куда мне как раз хода нет.
Ох, боюсь, мне придётся спускаться туда. Не иначе, источников там же, в темнице, и держат. Эти дойные пленники, поди, у князя самые ценные. Небось, запрятаны ещё сильнее, чем Брут. Вот подумываю про них расспросить кого-нибудь из старой княжьей прислуги. Вдруг всё выведаю, и тогда не придётся мне щупать «пиявок». И без нитей найду, кого нужно.
На роль знающих тайны хозяев больше всего подходят: личный слуга Павла Никитича — Прохор, вечно бегающий с важным видом по его поручениям, и не менее старая тётка — Авдотья, отвечающая за наряды княжны. Эти двое тут чуть ли не сызмальства служат. Наверняка, знают многое. Как только кого-то из них смогу подловить в каком-нибудь тёмном углу, так сразу же расспрошу при помощи дара. Беда в том, что в позднее время, когда большая часть остающейся в тереме на ночь прислуги уже крепко спит, ни Авдотья, ни Прохор из хозяйских палат не выходят. Йока с два их поймаешь.
Пока же поймали меня.
— Вспомнил! Ты же тот парень, который на мусаилова сына похож. То-то всё думаю, откуда мне твоя рожа знакома.
Схвативший меня за руку Велер лучился довольством. Во даёт. Четвёртый день, как в тереме день деньской ошиваюсь, а он только узнал меня. Я ведь даже уже перестал обходить его стороной, как то делал в начале. Решил, дядьке на меня наплевать, а оно вона что.
— Устроился, значит, на службу? Ты же из новеньких?
— Да, сударь Велер, из новеньких. Несколько дней всего, как работаю здесь.
— Помнишь, как Брут скаканул? — весело подмигнул мне амбал.
— Разве такое забудешь? Ох и страху тогда натерпелся.
— Да брось, — хохотнул здоровяк. — Когда в Полеске ловят нашего пришлого брата, всем весело. Развлекаем вас. Стоите глазеете, Мусаилу ладошки отхлопываете. Мы ведь с вами по-доброму. А могли бы и по-плохому. Бездушных же можно и по-другому искать.
— Это как? — вылупил я глаза.
Опасная тема, но больно уж для меня важная. Вдруг есть какой фокус, которого я не знаю. Не выясню сейчас его суть — по дурости потом попадусь ещё.
— Очень просто, — довольно осклабился Велер. — Вы же все здесь, если в расчёт паладинов не брать, мало того, что слабосилки хилучие, так ещё ведь и неженки. Дунешь — падаете, ущипнёшь — синяк сразу. Тут Единый своих любимых детей обделил почему-то. Нема у вас, у настоящих людей, троероста. А вот у нас, у бездушных, — придвинулся поближе ко мне здоровяк, — он есть. Ты нашу шкуру щипай, не щипай, а на ней и следа не останется. Вот попробуй.
Резко закатив рукав, Велер протянул ко мне увитую мышцами руку. Скучно гаду. Это у него шутки такие. Забавляется дядька.
— Давай, щипай. Только чур со всей силы. Не бойся — мне больно не будет.
И ведь не отстанет. Дрожащими якобы от ужаса пальцами я легонько ущипнул одарённого шутника за предплечье. При желании я мог бы сдавить так, что он завизжал бы от боли, но местный мальчишка кожу бездушного с твердью на сотни долей и ножом-то не сразу проткнёт. Соответствовать надо.
— Видишь? — прищурился здоровяк. Ни следа. И мне даже не больно. А теперь…
Вот зараза! Нельзя же так с княжьими слугами! Призываю циферблат, приближаю его. И ещё раз. Тут важно очень чётко попасть в нужный срок. Сколько мы с ним болтаем? Минуту? Чуть больше?
— И это я ещё тебя еле-еле щипнул, — весело подмигнул мне бугай, только что ущипнувший меня за предплечье в ответ. — Видишь, — не отпуская моего запястья, задрал он вверх рукав моей рубашки, — сразу синя…
Рывком вырвав руку из его лап, я быстро поправил рукав и тут же остановил стрелку. И ведь куча народу вокруг… Едва ли наш разговор кто-то слышал, но, как бездушный меня схватил, точно видели многие. Ой, как я не попал в нужные секунды, и Велер сейчас заподозрит неладное. Стоит ему начать спрашивать про то, что здесь случилось, как Тёмному всё тут же расскажут.