Но он часто мечтал, как в день окончания Хогвартса придет к профессору под вечер и, неожиданно обняв, прижмется к нему всем телом, не задумываясь ни на секунду о последствиях. Гарри в деталях представлял, как вдохнет полной грудью запах трав и кожи, как проведет пальцами по волосам и впалым щекам, как прижмется носом к тонкой шее под острым подбородком прямо в том месте, где бьется пульс сонной артерии… Он почти физически ощущал мираж этих призрачных прикосновений, зная, что никогда в жизни не ощутит их наяву. Гарри знал на сто процентов, что даже если закончит школу, он никогда не придет к Снейпу и не признается ему в своих чувствах - не потому что боится оказаться осмеянным и не понятым, а потому что не позволит Волан де Морту заполучить ключ к его сердцу и превратить профессора в болевую точку, при нажатии на которую Гарри будет вынужден выполнять все, что угодно.
Смирившись со своей природой, мальчик перестал воспринимать влечение к Снейпу, как что-то грязное, и, вопреки всем жизненным трудностям и неутешительным прогнозам, в молодом организме зрели здоровые потребности и желания. Гарри начал все чаще представлять, как выглядит тело, сокрытое темными одеждами и длинной струящейся мантией. Едва ли Снейп соответствовал распространенным стандартам красоты, но Гарри это не волновало. Все его представления пока что ограничивались нежными эротичными фантазиями, в которых он рисовал себе уязвимого незнакомого Снейпа, совершающего сугубо личные ежедневные процедуры, типа мытья или переодевания.
То, как любят мужчины друг друга в этом смысле, Гарри представлял все еще с трудом. Во-первых, он в принципе не воспринимал Снейпа ни как мужчину, ни как женщину, с которыми можно было иметь отношения в перспективе, потому что профессор не подходил ни под какие представления мальчика о привлекательности, и в то же время как ни парадоксально - был самым волнующим и желанным объектом, который мог себе только представить Гарри.
Во-вторых, грязный смазанный трах с Малфоем заблокировал стремление испытать это с кем-то иным. Гарри догадывался, что у мужчин это именно так и происходит, но он не был уверен, что ему не было бы так же больно и страшно, окажись на месте Драко другой человек.
Если бы его первым партнером оказался Снейп…
От этой мысли мальчик каждый раз начинал краснеть, потому что это было слишком запретно и за гранью возможного, но идея была настолько волнующей, что он забывал на некоторое время про смущение, и позволял сознанию генерировать чувственные намеки на эту странную близость. Он не видел в своих фантазиях всей картины - лишь детали. Тонкие сильные пальцы, сжимающие его бедро; горячее влажное дыхание на обнаженном плече сзади; чужие длинные волосы, щекочущие его кожу; переплетенные ноги двух мужчин… Гарри сомневался, что Снейп был бы с ним нежен. Но наверняка, он заботился бы о том, чтобы не покалечить мальчика и предотвратить разрывы, а во время лишения Гарри девственности двигался бы более терпеливо и медленно.
Да, Малфой украл его первый раз, но Поттер не держал на него зла за это, понимая, что в условиях противостояния Темному Лорду и его ориентации другого первого раза в его жизни скорее всего не было бы.
Гарри до конца не верил, что когда свершится пророчество, связывающее его с Томом Риддлом, в живых останется он, а не его соперник, поэтому не видел никакого будущего после надвигающейся долгой войны. А если ему и удастся случайным образом выжить, Снейп никогда не станет ни его другом, ни его любовником, поэтому мечты Гарри не имели ничего общего с настоящей жизнью.
***
На трибунах во время игры Когтеврана с Пуффендуем Гарри с Драко неожиданно оказались сидящими неподалеку друг от друга. Малфой сделал сдержанный кивок в знак того, что видит Гарри, а после второго тайма снизошел до того, чтобы лениво переползти на его скамью и продолжить смотреть матч в полном молчании. Гарри, наблюдающий больше за профессорской трибуной, нежели за самой игрой, тоже не спешил заводить разговор. Вскоре он окончательно потерял счет и не знал, чем себя занять.
- Помогло? - равнодушно бросил он затылкам сидящих впереди болельщиков, прекрасно зная, что Малфой его услышал.
Сбоку послышалось хмыканье. Гарри повернулся.
- Не то слово, Поттер, - саркастично усмехнулся Драко. - Даже Заживляющее применять не пришлось.
Чувствуя возрастающий интерес, Гарри не удержался, чтобы спросить:
- В смысле?
- В прямом, - пожал плечами Малфой. - В тот день, когда ты великодушно снабдил меня средством для реставрации моей шкуры, я пришел к нему как обычно, а он отпустил меня, сказав, что теперь я прощен.
И слизеринец с ухмылкой отвернулся, весело удивляясь такому ироничному стечению обстоятельств, даже и не подозревая о разговоре, который произошел в тот день несколькими часами ранее.
А Поттер, отойдя от шока и осознав, что профессор больше не проводит время с кем-то другим, почувствовал, что почти что счастлив.
***
Гарри возвращается к жизни, вновь проводит много времени с друзьями, шутит с однокурсниками, увлеченно играет в квиддич, много размышляет о тайниках Темного Лорда, которые им с Дамблдором предстоит найти.
Он внимательно наблюдает за Снейпом, постоянно замечая теперь в глазах профессора не холод, а беспроглядную тоску, которая то ли усилилась в последнее время, то ли всегда наполняла его изнутри, просто Гарри ее прежде не видел. Поттер понимает, что он абсолютно ничего не знает ни о жизни, ни о судьбе мастера зелий - ни его прошлого, кроме скупых фактов, о том, что тот был Пожирателем и ненавидел Джеймса Поттера и его друзей; ни его личной жизни, ни увлечений, ни привязанностей, ни того, какой была его жизнь за пределами учебных классов. Казалось, в этой жизни ничего не держало Северуса Снейпа, кроме чувства долга, который он все время отдавал школе и Ордену, ненавидя в равной степени и первое, и второе.
В глубине души Гарри мечтал, что однажды настанет день, когда они оба освободятся от чугунной гири своих обязательств, висящей у каждого из них на шее, и тогда гриффиндорец мог бы попытаться выяснить природу этой тоски, которая тянулась за Снейпом куда более длинным шлейфом, чем подол его мантии.
Гарри доверял этому скрытному мрачному человеку настолько, что в момент смертельной опасности доверил бы ему свою жизнь.
И свято верил в это ровно до той ночи, пока Снейп не убил Дамблдора у него на глазах.
***
Гарри слоняется по лесам и пустынным местностям, ища то ли осколки души Тома Риддла, то ли по крупицам собирая свою собственную.
Он старательно каждый день взращивает в своей душе ненависть к человеку, чья жизнь по-прежнему представляет для него особую ценность, хотя бы потому, что жизнь - это единственное, чем этот человек мог расплатиться за совершенное преступление.
Весь мир, стоящий за спиной Гарри Поттера, ненавидит Снейпа за страшное циничное предательство, его поимка и наказание является такой же приоритетной задачей, как ликвидация самого Темного Лорда.
Гарри страшно боялся, что он опоздает в своей мести, и кто-то другой придет за убийцей Дамблдора и, искалечив слабое тщедушное тело, замучает клятвопреступника до безумия и сотрет его с лица земли. И поэтому мальчик взывает к Мерлину и покойному директору, чтобы те наряду с Пожирателями смерти неустанно охраняли Северуса Снейпа от друзей и сторонников Гарри Поттера, чьи ярость и возмездие рано или поздно настигнут темного профессора.