Док открыл дверцу своего большого бьюика с откидным верхом. Но в машину сразу не сел. Он стоял, качал головой, стараясь подобрать слова, и наконец произнёс:
— Это… патология. Это за гранью…
— Это не открытие, Док, — буркнул Хэнк. — Тут любой дурак определит, что мы имеем дело с ненормальным.
Док хотел как-то отреагировать на эту колкость, но передумал.
— Ты имеешь в виду размеры этой штуковины! — продолжал Хэнк.
Помедлив, доктор ответил:
— У меня не было времени для серьёзного обследования. Я осмотрю её тщательно завтра утром и заеду к вам на работу. — Затем сел в машину и захлопнул дверцу.
— Погоди, Док, — наклонился к окну шериф. — Ты что-то скрываешь от меня. Мне это не нравится. Я должен знать всё. Только так можно разгадать эту тайну.
— Завтра, Хэнк.
— Чёрт возьми, Док. Не забывай, что этот сукин сын разгуливает на воле. Любая мелочь для меня важна.
— Но я же ещё ничего наверняка не знаю…
— Ладно, — квакнул Хэнк, — но завтра после осмотра Мэлани немедленно зайди ко мне. А пока придётся взять под стражу Тима Галэна. Сейчас он единственный реально подозреваемый.
— Не делай этого, — взмолился доктор. — Это не может быть Тим.
— Почему ты так считаешь, почему не Тим? Ведь именно они вдвоём плавали. Кто же тогда?
— Я не знаю, кто это сделал, но Тим не мог сотворить такую пакость.
Явно раздосадованный шериф Валден проводил взглядом машину Дока, выезжавшую со стоянки.
Тем временем вдоль Калифорнийского побережья проворно бежал чёрный двухместный порше. В салоне работало радио, звучала меланхолическая симфония Малера. День был ясным, солнечным, но водитель явно пребывал в мрачном расположении духа. Музыка соответствовала его настроению. Машину вёл мужчина лет сорока, черноволосый, с пробивающейся сединой на висках. Лицо его было приметным — широкий рот, волевой подбородок, взгляд твёрдый. Он выехал ещё утром из дома, расположенного в студенческом городке на территории небольшого колледжа в Сан-Диего. Машина приближалась к Санта-Монике. Водитель проголодался и свернул с шоссе в город. Оставив автомобиль за полквартала от пляжа, заплатил за час парковки и пошёл вниз к океану. Место для прогулок явно не самое лучшее, но воздух, согретый солнцем, был упоителен. Словно крепкий золотистый бульон, он придавал сил.
Приезжий прошёл мимо старой гостиницы. Со стен её облупилась штукатурка. Но несмотря на это выглядела она вполне привлекательно. И вообще всё вокруг было ярким, чистым и светлым, обласканным солнцем, ветром и морем. Песок и вода составляли окружающий мир. В море колыхались яхты. Вдали синели лавандовые горы. По дороге на велосипедах катались босоногие девчонки и патлатые мальчишки. Сморщенные старики, по всему не любившие выпить в пролетевшие годы, привычно переругивались между собой.
Человек приостановился, чтобы понаблюдать за своеобразной жанровой сценкой. Толстый гомик средних лет в облегающем холщовом комбинезоне и большой соломенной шляпе дирижировал молодой парочке, пляшущей на лужайке. Танцоры выделывали пируэты. На партнёрше кое-что было — купальник, состоящий из одних бретелей и завязок, — эта одежонка едва прикрывала наготу. Водитель порше полюбовался девушкой и последовал дальше.
Голуби нахально лезли прямо под ноги. Над волнами носились хищные чайки, время от времени камнем падая вниз. Отчаянно чирикая, дрались две ласточки. За длинными столами из обструганных досок сидели старики и лениво передвигали шашки и шахматные фигуры. Внимание путешественника привлекла стайка загоравших на пляже полуобнажённых девушек. Это наверняка были стюардессы, они болтали по-французски, а на песке лежали махровые полотенца с фирменной надписью: «Эйр Канада».
«Жизнь продолжается», — подумал он про себя, вспомнив расхожее высказывание Уоррена Д. Хардинга: «Известный мир…»
Голод напомнил о себе спазмами в желудке. Пора было где-то перекусить. Но где? «Пляжные принадлежности» — оповещала одна вывеска. «Мягкое мороженое» — призывала другая. Зато третья была ближе к цели — «Хот догс». Конечно, подарком судьбы это можно назвать с натяжкой. Но голод не тётка, не до выбора. Пришлось купить порцию и съесть её по дороге к машине. Подкрепившись, незнакомец продолжил путь. Машина понеслась по шоссе, ведущему на север.
Наверное, пора представить путешественника. «Джулиан Траск, сорока с небольшим лет. Разведён. Траск — угрюмый красавец, полный сил и энергии. Манеры его сдержаны и отрезвляюще действуют на любого собеседника, как сухое мартини, разведённое в правильной пропорции Речь Траска до сих пор не утратила особого резкого акцента, который он вывез из Англии, перебравшись лет двадцать назад в США. Он серьёзен, улыбается редко, кажется, что его безжалостные глаза могут проникнуть в любую тайну. Возможно, в глубине этих глаз прячется и такая-то собственная тайна». Так описал Траска в небольшой статье, посвящённой заметным персонам в науке, один журнал пару лет назад. Сам Траск считал, что, несмотря на некую выспренность, оценки были не далеки от истины.