愛を込めて、草灯
Я тебя научу. Часть вторая: Безлунное небо
Автор: Serpensortia
Бета: Kuzura
Вселенная: Loveless
Рейтинг: R - NC
Жанр: жизнь
Пейринг: Соби/Рицка
Дисклеймер: Аниме принадлежит студии J .С. Staff , «Я тебя научу» - автору и шесть лет ждавшим второй части читателям.
Размещение: обсуждается.
Саммари: Спустя почти семь лет после событий аниме и «Я тебя научу» Соби и Рицка по-прежнему вместе.
Уточнения:
1. «Безлунное небо» – не сиквел, но второй том к «ЯТН», а потому происходящее относится исключительно к вселенной этого текста. Все объяснения мира приведены в «ЯТН», манга не задействована.
2. Благодарности:
fraglich, пролившей летом 2006 года относительный свет на мотивы Ритцу-сэнсея;
норд-ольге – за бесконечное терпение в обсуждениях хитросплетений сюжета и готовность найти любую информацию в момент, когда она необходима;
Кузуре – за умение работать в сжатые сроки без снижения уровня исполнения, чёткое понимание целей и задач вычитки и постоянную поддержку;
Шуту – за уточнение юридических и географических тонкостей японской действительности.
3. Автор напоминает о собственной пунктуации и крайне слабой сговорчивости.
Le temps nous aime
Le temps nous croit
Et meme si je me perds quelques fois
Tu es la et je le sais
Tu ne me mentiras jamais
Garou
1.
Я просыпаюсь медленно. Сперва возвращается ощущение себя в пространстве. Постель еще тёплая, но тебя рядом нет – судя по доносящейся с кухни музыке, встал минут пять назад. Так… я опять головой на твоей подушке, а ты меня снова не спихнул. Отлично, куплю тебе вторую, дождёшься. «Enigma», «TNT». Значит, настроение нормальное. А какао будет? Дёргаю носом, и ты возникаешь в дверном проёме:
- Доброе утро, Рицка. Завтрак ждет.
Чего в нём доброго, спали и спали бы еще. Какой садист придумал начинать пары в восемь тридцать? Ужасно хочется забить, но судя по твоему решительному лицу, не получится. Слежу сквозь опущенные ресницы, как ты подходишь к кровати и наклоняешься:
- Я же знаю, что ты уже не спишь.
- От тебя утаишь, – голос спросонок низкий и хриплый, но ты привычен. Я с утра вообще мало разговариваю, я досыпаю – и за завтраком, и по возможности на ходу.
- Вставай, – ты запускаешь пальцы мне в волосы и проводишь обеими руками от лба к затылку. Кажется, ничего не делаешь – не массируешь, Имя не активируешь, а всё равно… Я открываю глаза, встречаюсь с тобой взглядом:
- Доброе утро, Соби.
- Несомненно, – ты выпрямляешься. – Какао на столе. И мизоширу тоже.
- Ты меня явно переоцениваешь, – сажусь, спуская ноги с кровати, и тыкаю пальцем в сторону подушки: – Сколько говорить, чтоб ты меня сталкивал? Тебе же неудобно!
Ты пропускаешь первую реплику мимо ушей и с некоторым удивлением смотришь, куда я указываю:
- А мне нравится.
- Что? Спать без подушки?
- У тебя на плече.
Гм. Так, этот спор явно не для буднего утра. Подъём.
- У тебя сегодня дела есть?
- Ты имеешь в виду, вне графика? Нет. – Ты сверяешься с настенными часами: – Опоздаешь.
- Как же. Будто ты допустишь.
Невозможно хочется дотронуться – а лучше убедить, что вставать ещё не время. Но ты же упрёшься, проверено. Интересно, когда я тебя в Токио гонял в университет и заставлял заниматься, это так же выглядело? В смысле, для тебя. Ты меня нынешнего только на год старше был.
- Если с утра суп в меня не влезет… – я стаскиваю ночную футболку и сразу засовываю голову в отложенную с вечера толстовку. Достать достал, а расстегнуть не догадался. Приходится ждать, пока ты раздёрнешь молнию. Выныриваю из ворота, одёргиваю рукава: – Спасибо.
- Рицка, там кошачья порция. Кстати, ты сам сегодня во сколько освобождаешься?
- Ну и что, всё равно аппетита нет, – правда, спорить бессмысленно. – Как обычно.
- Приедешь?
- Естественно.
Ты киваешь и поворачиваешься, чтобы вернуться на кухню:
- Я тебя жду.
Нахожу джинсы, носки и всё-таки задеваю тебя плечом, проходя мимо:
- Только умоюсь.
Кухонное окно выходит на восток, и солнце уже вовсю ощупывает стены. Когда ты склоняешься над столом с дымящейся туркой, у тебя волосы в его лучах золотом отливают. Ты всегда какао в турке варишь, а после него сразу кофе, для себя. Я втягиваю ноздрями аромат – он будит почти как ты, но резче, – и беру палочки.
- Приятного аппетита, Рицка, – желаешь ты, устраиваясь напротив.
- Ага.
Спустя четверть часа я вылавливаю последние фасолины и допиваю суп. Его, конечно, не с утра есть полагается, но я не осиливаю ничего плотнее. Ты и так наполняешь тарелку от силы на четверть, и в основном бульоном.
Минуя холодильник, снимаю с него и вручаю тебе вечернюю газету: ты вчера взял, но не посмотрел.
- Спасибо, – ты гладишь мои пальцы. Я киваю и стараюсь не зевать совсем в открытую.
Обуваюсь, со второй попытки нахожу шарф – он, оказывается, съехал с вешалки и лежит у тебя на воротнике плаща. Проверяю карманы ветровки: мелочь на проезд и на обед, мобильный, ключи, сигареты. Порядок, вроде ничего не забыл. Перекидываю через плечо сумку с ноутом и желаю тебе из коридора удачного дня.
- И тебе, – ты выходишь проводить. Сколько ни говорю, что сам в силах дверь запереть, не слушаешь. – Если от недосыпа заболит голова, позови меня.
Она с самой побудки тяжёлая, ты, наверное, ощущаешь, но не настаиваешь. А я не хочу признаваться. Может, сама пройдёт, а если тебе сказать, отпустит, естественно, но ты же меня целый день в мыслях держать будешь. Мало того что дёргаться из-за ерунды, ещё и на связь тратиться.
- Хорошо.
Ты меня не целуешь: знаешь, что иначе никуда не уйду. Зато смотришь, и я будто к полу приклеиваюсь. Вот как это называется? Кто гнал меня, что опаздываю?!
Ты улыбаешься и отводишь глаза:
- Тебе пора.
Удержаться выше моих сил – вытягиваю руку и провожу снизу вверх по рукаву твоего домашнего джемпера. Ты стремительно вскидываешь голову:
- Рицка!..
Разворачиваюсь так, что кроссовки скрипят, торопливо открываю замки. Левая ладонь согрелась – и от неё теплее везде. Правда, теперь часа два будет встряхивать от желания всё бросить, вернуться и продолжить, но тут ничего не попишешь.
Ты не пытаешься меня остановить, ничего больше не говоришь. Я оборачиваюсь на пороге, ещё раз ловлю твой взгляд и наконец выметаюсь из дому.
Опять времени в обрез.
На газоне дворник орудует граблями, сгребая в пирамиду палую листву. Он её уже поджёг, я не люблю этот запах: во рту отдаёт горечью. Хоть нос зажимай, чтоб привкус какао на языке сохранить.
- Salut, – здороваюсь, застёгивая куртку. Приветствие привычно гнусавое, зато «л» у меня наконец почти чистая. Я опасался, что вечно на «р» походить будет.
- Salut, – дворник приветственно поднимает руку. Наверное, радуется передышке. – Bonjour.
- Доброе, – бормочу я себе под нос. Кому доброе, а кому зачёт. Непрогуливаемый.
Ладно, вперёд. Тру лоб – пальцы до сих пор чуть покалывает – и нашариваю в кармане джинсов наушники плеера. Зачёт зачётом, а до аудитории ещё дойти надо. И желательно не встретить Клер: она в последнее время часто по пути попадается. То, что мне часов до двенадцати рот открывать ни с кем, кроме тебя, неохота, её не смущает. Молчу, а она трещит как заведённая. Я смысл с пятого на десятое иной раз разбираю.